Неспящий
Шрифт:
— Кажется, кто-то несколько перепил вчера, — с нервной улыбкой отрапортовал Аббе, — видимо, тейна Тарину немного прибавится работы.
Затем он повернулся в сторону Тори и указал на начинающий светиться амулет, небрежно наброшенный поверх рубахи:
— Спрятал бы ты это подальше.
Больше книг на сайте - Knigoed.net
По дороге в дом Тарина, Виатор ощутил непреодолимую слабость. Ноги уже не слушались, а связь с реальностью то и дело терялась. Его периодически тошнило, отчего в горле прописалось неприятное саднящее ощущение, а желудок будто бы норовил вывернуться наизнанку. Аббе и Спек поддерживали его под руки, но идти всё равно было чертовски сложно. Сквозь пелену в глазах Тори смог различить,
Сон его был беспокойным и сумрачным, перед глазами крутились расплывчатые картины, и единственное, что он отчётливо запомнил — женские слёзы. Тяжёлые грудные всхлипывания, влажные дорожки, сияющие на бледной коже. И стоны боли, разрывающие барабанные перепонки, желание прекратить это мучение, но абсолютная обездвиженность и отсутствие возможности что-либо сделать.
Открыв глаза, он увидел перед собой ещё более тесную комнату, освещённую тусклым светом пары свечей. Над постелью, где он лежал, стоял человек в довольно странно украшенной маске, прикрывавшей лоб. Он был довольно статным, несмотря на приближение к почтенному возрасту, и невероятно хорош собой. Но чрезмерно странные одеяния заставили Виатора немного насторожиться. Ко всему прочему, свет, бивший из его глаз ярче, чем у кого-либо, делал его образ ещё более мистическим и пугающим.
— Добро пожаловать обратно, — удивительно сдержанно сказал человек. Его голос был очень бархатистым и спокойным, он будто бы заполнял каждый миллиметр пространства, разливаясь приятным гулом, — а то мы было уже отчаялись снова тебя увидеть.
Тори хотел было задать вопрос, но понял, что голос его не слушается.
— Надо сказать, даже я удивлён твоим возвращением, — продолжил мужчина, — мало того, что твои раны тебя подкосили, масла в огонь подлил невероятно сильный яд. Боюсь даже спросить, что ты вчера пил, — сказал он, вроде бы, с некоторой иронией, однако на его лице не скользнуло и тени улыбки, — после такого обычно не живут.
Мысли лихорадочно закружились в голове, и все они сводились только к одному человеку, который мог бы это устроить. Но неужели эта безумная лучница настолько неуловима? Когда она успела сделать это? И… Значит ли это, что она где-то рядом? От этой мысли Виатору стало не по себе. Стыдно было признать, что его пугает какая-то мстительная девчонка, но, даже будучи бессмертным, крайне не хочется получать холодным оружием под ребро и периодически выворачиваться наизнанку от вероломного отравления.
— Побудешь эту ночь здесь, — вырвал его из раздумий тейна Тарин, — на тумбочке бутылка настоя. Постарайся выпить её всю до рассвета. Должно помочь.
С этими словами он встал и удалился из комнаты, шурша по полу полами длинного пурпурно-красного одеяния, делавшего его похожим на призрака из древних легенд. Тори попытался подняться на локтях, но это ему не слишком-то удалось. Голова казалась невыносимо тяжёлой.
Просозерцав потолок ещё около часа и периодически проваливаясь в беспокойную дремоту, Виатор наконец-то смог сесть на кровати. Он опустил руку в карман, нащупав уже привычно горячий амулет. Извлекши его на свет, Тори убедился, что тёмный камень разгорается всё сильнее. Значит, они снова не ошиблись. Он недоверчиво потянулся к бутылке на прикроватном столике и отхлебнул немного. На высохшем языке почувствовался приятный травяной привкус. Опустив сосуд в поясную сумку, Тори осторожно поднялся на ноги и сделал несколько шагов к двери. В коридоре не горело ни единого огня, лишь только лунный свет едва озарял дальнее помещение. Дальше пришлось двигаться на ощупь, отчаянно стараясь не задеть чего-нибудь громкого, что в положении Виатора было довольно затруднительно. Но в итоге ему всё же удалось добраться до освещённого участка и завернуть за угол. Отсюда открывался вид на чуть приоткрытую дверь комнаты, из которой брезжил слабый тёплый свет. Тори прислушался, но не смог уловить ничего вразумительного. Он осторожно достал кинжал из-за пояса и неслышно двинулся вперёд.
— Зачем ты встал? — спросил тейна Тарин, не поднимая головы от бумаг, над которыми склонился, сидя за массивным дубовым столом. Вокруг были разбросаны десятки непонятных пузырьков, мешочков с травами и различный бытовой и медицинский скарб, — тебе нужен покой. Мне, впрочем, тоже.
Тори замер на месте, испытав некоторое чувство паники. Он ощутил себя довольно беззащитным перед спокойствием и проницательностью Тарина.
— Мне нужно поесть, — второпях смоделировал он возможную причину своего присутствия здесь.
— Хотелось бы мне сказать, что у меня не таверна и не постоялый двор, но я рад, что ты приходишь в норму. В гостиной ты сможешь найти остатки ужина. А теперь, пожалуйста, оставь меня, — сказал он, переливая какую-то голубоватую жидкость из одной бутылочки в другую.
Виатор замешкался на мгновение, но, ощутив, что выхода у него нет, сделал шаг вперёд, сжимая кинжал в руке за спиной. Тарин по-прежнему не повернул головы, однако, замер, прислушиваясь. Собравшись с силами, Тори бросился вперёд, занеся лезвие над головой, но лекарь вовремя соскочил со стула и подался в сторону. Он стремительно обернулся, посмотрев на Виатора немигающими светящимися глазами, отчего внутри всё похолодело.
— Ты не очень-то знаком с законами гостеприимства, — всё также равнодушно процедил он.
Тори хотелось ответить что-то, что хоть немного оправдает его, но он прекрасно понимал, что слова ничего не смогут сделать в этой ситуации. Он — лишь рука судьбы, безликая и бездушная, тянущаяся вперёд, не жалеющая никого. Сейчас нужно было забыть о совести, о чувстве благодарности, о дрожащих от истощения коленях и сделать то, что он должен был сделать. Виатор бросился на Тарина и навалился на него всем телом, прижав к полу. Два светящихся глаза по-прежнему будто бы смотрели одновременно сквозь него и в его душу. Каждое движение лекаря было чётким и степенным, даже в критической ситуации. Он не поддался, но и не стал лихорадочно отбиваться, а пытался лишь уловить момент для освобождения, не отрывая взгляда от врага.
— Ты глуп, Виатор Рэсис, — проговорил он, — впрочем, ум губит куда мучительнее.
После этих слов Тори как заворожённый замахнулся и полоснул по горлу Тарина, поморщившись от брызнувшей прямо в лицо горячей маслянистой крови. Тарин без лишних движений прикрыл глаза и, захрипев, зашёлся судорогой, и даже в ней можно было углядеть некоторое благородство, которым веяло от него до последнего. Тори отшатнулся от тела и вытер лицо рукавом. Неожиданно до него донёсся неслышный доселе звук. Кашель. По тембру было легко определить, что кашляли в доме, и делал это, несомненно, ребёнок. Тори осознавал, что ему нужно уходить как можно быстрее, но, тем не менее, какое-то любопытство повело его вперёд, он пошёл на звук и обнаружил за соседней дверью такую же комнату, какая предназначалась и для него самого. На кровати покоилось сжавшееся в комочек хрупкое тело, дрожащее мелкой дрожью.
— Тейна Тарин… — донёсся до Виатора совсем тонкий детский голос, — мне так больно… Почему мне так больно?
Внутри Тори будто бы что-то сжалось, и в глазах на мгновение потемнело. Он сделал робкий шаг назад, чуть не потеряв равновесие, а затем бросился бежать.
Найти дорогу от дома Тарина оказалось не слишком просто, но Тори всё-таки удалось сориентироваться и выйти к амбару в ночной темноте, тускло освещаемой светом нескольких уличных фонарей.
— Тори! Благословение двенадцати, ты вернулся! — бросился к нему Аббе, — всё в порядке?