Неспящий
Шрифт:
Путь ложился под ноги, и слова сами вырывались из груди. Виатор не только поведал своей спутнице о том, как попал в этот мир, о том, что ему суждено сделать, но и наконец-то рассказал хоть кому-то о том, что чувствовал всё это время. Со Спек оказалось невероятно легко говорить, внутри него как будто что-то разжали, и ему наконец-то начало становиться легче. Он поделился с ней тем, как видит во сне лица тех, кого убил, как пытается не думать о них, потому что каждый раз это вгоняет его в безвыходный моральный и чувственный тупик, из которого он никак не может выбраться. Он будто намеренно черствеет, чтобы не чувствовать, не понимать, каким человеком он становится. Что для того, чтобы стать освободителем и спасти тысячи жизней, ему приходится проходить через самые
Тем временем дорога упёрлась в углубление в скале, не слишком аккуратно обитое деревом, металлом и различным мало сочетающимся между собой мусором.
— Воодушевляет, — саркастично заметила Спек.
На стук в дверь никто не ответил, однако, она оказалась не заперта. Подумав, что возвращаться сейчас было бы глупо, путники вошли внутрь. Их встретила тесная гостиная, заваленная невероятным количеством хлама. Свет в неё пробивался только из небольшого окна над обшарпанной винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. Сверху слышались разнообразные звуки: что-то булькало, гремело, шуршало, а поверх ступенек стелился лёгкий белёсый дым.
— Тейна Карагус? — осторожно окликнул Тори, но ответа не последовало. Тогда он начал пробираться к лестнице через наваленую прямо на проходе кучу гору различной утвари и ещё двенадцать знают чего. Вверху гостей встретила чуть более просторная и светлая комната. Вдоль её стен стояло несколько столов, вклинь уставленных различными баночками, склянками, мензурками и колбами. Кое-где горел огонь от спиртовки, то тут, то там были разбросаны книги, многие из них были открыты, и на страницах отчётливо виднелись корявые пометки, сделанные от руки. В комнате пахло чем-то тонким и «прохладным», аромат немного походил на цветочный, но абсолютно точно был рождён химикатами. Над одним из столов склонился сгорбленный седой старик совсем невысокого роста. Он был облачён в длинную потасканную мантию грязного цвета, подпоясанную старым протёртым ремнём. Сверху был неуклюже натянут льняной жилет и рваные ремешки непонятного предназначения.
— Тейна Карагус, — повторил Тори, закашлявшись. От неожиданности старик подскочил на своём месте и выронил на пол мензурку, отчего та с глухим звоном раскололась, оставив под собой след из вязкой розоватой жидкости.
— Простите, дверь была открыта, мы подумали…
— Ох, добро пожаловать! — старик зашёлся в искренней улыбке, — давненько ко мне никто не захаживал! — Виатор немного напрягся от такого неожиданного радушия.
— Старика Карагуса редко навещают, — он был так по-детски непосредственен и рассеян, что это невольно вызывало улыбку.
— Тейна, Карагус, — несмело начал Виатор, — нам сказали, что у вас может быть зелье Виджи…
— Конечно, — деловито проговорил алхимик, — как раз доделывал очередную порцию, — он посмотрел на разбитую склянку у себя под ногами.
Тори ощутил вину за испорченное зелье и уже чуть было не отчаялся, но Карагус закатал широкие рукава и взмахнул руками в причудливом пассе. Осколки стекла поднялись с пола, сливаясь с жидкостью, после чего снова собрались в воздухе в наполненную мензурку, плавно опустившись в морщинистую руку.
— Скоро будет готово, детишки, подождите в гостиной, — мягко улыбнулся старик.
Спускаясь обратно по винтовой лестнице, Спек умудрилась налететь на какую-то коробку и потерять равновесие, едва не утянув за собой идущего сзади Виатора. Он с трудом удержал девушку от падения, не упустив шанс отпустить колкий комментарий по этому поводу. Но одного случайного прикосновения вполне хватило, чтобы ощутить дрожь во всём её теле. Тори почувствовал некоторую ответственность и желание позаботиться, но старался не подавать виду. Всем известно, что этой девчонке ничего не стоит обратить в стыдливый прах любой твой искренний порыв. Оказавшись в центре захламлённой гостиной, Спек вдруг снова стала серьёзной и подняла глаза на Тори:
— Тейна Тори, а он случайно..? — она замолчала и прикусила губу.
— Пока непонятно, — помрачнел Тори, вытащив амулет из кармана. Тот не подавал никаких признаков жизни, что заставило Виатора немного успокоиться, — посмотрим, что будет дальше. Не нравится мне всё это, больно уж хороший дедушка.
— Вот уж не думала, что тебя это может останавливать, — всё ещё не избавившись от ироничного тона сказала Спек. Однако Тори было явно не до шуток, особенно на эту тему.
— Знаешь, быть карающей дланью судьбы — так себе удовольствие.
— Карающая длань судьбы! — передразнила его Спек, — тебе бы сказания складывать. О самом себе.
Девушка заметила, что её подтрунивания не слишком забавляют собеседника. Тори становился всё мрачнее, и это было неудивительно. Ему бы действительно не помешал отдых от всего, что он пережил, но новые события всё нарастали, словно снежный ком. Может, оно и к лучшему — так ему не удавалось окончательно удариться в рефлексию, и осознание происходящего настигало его медленнее, чем течёт время в реальном мире. Но его глаза иногда выдавали весь тот ураган эмоций, подступающий к несчастному юноше всё сильнее и сильнее. Спек тоже хотелось помочь ему, даже несмотря на то, что они не были близки, если не учитывать тот факт, что он очень чувственно бросил её умирать, конечно… Хотя даже в этом случае он всё равно вернулся. Значит, его душа действительно гораздо живее, чем он пытается показать. И он пытается взять на себя эту большую роль просто потому, что у него нет другого выбора. Пытается соответствовать ей, оградив себя стеной осознания великого долга и принятия жертв, необходимых для его исполнения. Но в глубине души он просто мальчик из небольшой деревушки на окраине. Мальчик, который никогда ранее не видел смерти, не ходил по большим дорогам, не верил в то, что такое вообще может происходить с ним. Не лучший кандидат на роль избранного спасителя целого мира, не правда ли?
***
— Ну вот, — проговорил старик, неуклюже спускаясь по пыльной лестнице, — тебе должно хватить, дорогая, — Карагус протянул Спек ещё тёплую склянку, источающую сладковато-кислый запах.
— Сколько вы хотите? — суетливо полез в кошелёк Тори.
— Брось, — отмахнулся алхимик, — ни к чему мне твоё золото. Да и не за этим ты пришёл.
— Простите? — замешкался Виатор.
— Старик Карагус не дурак, — он как-то невротично поёжился, огибая комнату по неровной дуге, — думаешь, я последний человек здесь? Не-е-ет, птицы на ветки не садятся, не укажи им двенадцатая длань, да простят они простоту моих суждений.
Виатор и Спек напряглись и затаили дыхание, будто бы безмолвно согласившись с тем, что тейна Карагус был несколько не в себе. Однако, алхимик намеренно проигнорировал их подозрительные взгляды и продолжил свою речь:
— Карагус не первый день на земле живёт. Вот уж не надеялся дожить до такого дня. Да только мир разрушился, тарелка раскололась, и не будет ничего больше. Кто нас спасёт? Кто спасёт, тому это и не надо вовсе. Да и не спасёшься от самих себя. Если хворь не уничтожит нас, то мы сами себя погубим. Неужто ты не видел искры в его глазах? Так разгорается пожар. Как ты мог не заметить? — он выдержал небольшую паузу, — впрочем, что тебе вообще замечать, если ты даже этого не разглядел!