Неспящий
Шрифт:
Из размышлений его вырвал голос проснувшейся Спек, донёсшийся с первого этажа.
***
— И ты ему веришь? — возмущённо проговорил Аббе, нервозно ударяя устойчивым дном кружки о поверхность стола. На севере вечереет почти в середине дня, поэтому Тори не покидало ощущение, что он не спит уже добрые полночи. К вечеру в таверне скопилось довольно много народу, и со всех сторон доносился гам, немного нескладная музыка и запах горячей еды вперемешку с дурманящей медовухой. Но героям удалось отвоевать столик в самом углу, поэтому вокруг них царило некоторое уединение. Спек выглядела на удивление бодрой и уже увильнула в сторону соседнего стола с наполненной кружкой в руках. Светлые косички сестры Аббе мелькали то тут, то там, но её совсем невозможно было выцепить взглядом из плотной толпы людей. По вечерам
— Тори, ты действительно готов поверить, что старик, обречённый на смерть, захочет искренне тебе в этом помочь? Да ещё и колдун! Бесхитростный наивный дедушка вряд ли бы дожил до его лет. В этом мире ничего просто так не происходит.
— Даже если и так… Что он сделает? Убьёт меня? — поморщился Виатор, отхлебнув медовухи из своей кружки. Пить он был, мягко говоря, не приучен. Не было особого случая научиться, да и не хотелось никогда. Он достаточно часто видел сны, от которых не находил себе места целыми днями, и дополнительное расширение сознания просто не требовалось.
— А ты, как я погляжу, полюбил умирать? — с некоторым осуждением сказал Аббе, — это ведь не шутки, Тори. Мы выполняем серьёзную миссию. И любая помеха может стать фатальной. Мне не дано знать, чем это чревато, но и неосторожности мы себе позволять не должны.
— Я, конечно, ценю твоё мнение, но хаэрэ здесь всё-таки я, — с какой-то натянутой уверенностью ответил Тори, — и я принял решение.
— Ах, вот как ты заговорил, — напрягся Аббе, — осторожнее, тейна Виатор. Гордыня — не лучший спутник героя.
— Я не герой. А это не гордыня. Это факт, неизбежность, понимаешь? — наклонился он к собеседнику, — не ты ли учил меня, что я должен следовать предначертанному пути?
— Учил, — неожиданно расплылся в уже немного хмельной улыбке Аббе, — и, честно говоря, безмерно горжусь тобой. Какое решение ты бы не принял, я буду на твоей стороне. Тори, я верю в тебя. Действительно верю.
— Я рад это слышать, — улыбнулся Виатор и почувствовал, как лицо друга немного расплылось перед глазами. Кончики пальцев и язык приятно онемели, и во всём теле чувствовалась невероятная лёгкость. Путь не был завершён, но в такие моменты гармонии Тори чувствовал себя по-настоящему спокойным и счастливым. Он не знал этого чувства дома, потому что дни были похожи друг на друга, словно деревья в обгоревшей роще. Серые, понурые, стремящиеся ввысь и залитые утренним солнцем… но такие однообразные. Чувства притупляются на фоне сплошной пелены бытия. В Сомниуме же Виатор познал больше, чем за всю свою жизнь. Он обрёл друга, повидал мир, людей, участвовал в настоящих сражениях, исходил десятки дорог, и был… кем-то. Не просто Тори. Он был неспящим. Про него говорили «тот самый». Его ждали, его боялись, на него надеялись. И пусть большинство людей, окружающих его в данный момент, не знало, кто он такой, он чувствовал некоторое единение с ними всеми. Ну а на фоне больших приключений гораздо приятнее ощущать, что можешь наконец-то отдохнуть. Друг, сидевший рядом, смотрел на него с преданностью и заботой. Мимо то и дело сновала девушка, так много значившая для Аббе, и от этого Виатору становилось тепло ничуть не меньше, чем самому советнику. Просто потому, что близкий тебе человек наконец обрёл желаемое. Пусть они были знакомы недавно, но такую нежность и искренность во взгляде Аббе он увидеть просто не ожидал. Аббе смотрел на свою сестру, и из его глаз лился свет тысяч миров, сливающихся воедино. Так мать смотрит на дитя. Так одинокий путник смотрит на далёкую звезду. Так усталый капитан, прищуриваясь, различает вдалеке тусклый свет маяка. Так боги смотрят на наш мир, лелея его в своих заботливых ладонях.
— А это вам, — донёсся до Виатора голос грудастой официантки, выглядевшей гораздо старше Рарэ. Она говорила высоким задорным голосом, изредка разбавляя речь распутными смешками, — от таинственной незнакомки.
С этими словами девушка подмигнула Тори и удалилась, а перед Виатором предстала ещё одна наполненная до краёв кружка.
— А ты популярен, как я погляжу, — заговорщески толкнул его в плечо Аббе.
— Ох… не уверен, что осилю ещё одну, — поежился и без того захмелевший Виатор.
— Да брось ты! Нам всем нужно хорошенько отдохнуть!
Тори нашёл долю правды в этих словах и уже было собирался приложиться к укрытому пеной деревянному краю, как вдруг словно из ниоткуда возникла Спек.
— Тейна Тори! — абсолютно пьяным и заливающимся голосом произнесла она и приобняла Виатора за плечо, едва не усевшись ему на колено.
— Кажется, кому-то точно хватит, — ошалело улыбнулся Тори, стараясь не повалиться со стула от подобной неожиданности.
— Чушь! — воскликнула девушка и нагло выхватила из рук Виатора кружку. Он не стал возражать, лишь негромко рассмеялся. Спек поднесла кружку к губам и только собралась сделать глоток, как вдруг прямо перед ней промелькнула невероятно быстрая чёрная тень, выбив медовуху у неё из рук. Аббе машинально вскочил со скамьи, схватившись за рукоять меча, но человек в чёрном капюшоне также молниеносно рванулся в толпу и исчез в дверях. Тори подхватил закашлявшуюся Спек и усадил её на стул вместо себя.
— Что это было? — ещё немного пошатываясь, но уже более серьёзным и взволнованным тоном спросил он.
— Я не знаю, — сдавленно ответил Аббе, — смотри.
Он указал на опрокинутую на пол кружку. Медовуха растекалась по дощатому полу, заполняя маленькие трещинки в обветшалом истоптанном дереве. Одно лишь было в ней странно: доски, которых коснулся напиток, чернели и ссыхались на глазах.
— Думаешь, это была… она? — растерянно спросил Виатор.
— А что, в мире так много людей, которые хотят тебя отравить?
***
Тори поднялся в комнату и повалился на кровать, не разжигая свечи. Сознание описывало невыразимые пируэты, и тело с трудом слушалось. Да, определённо, этот мир открывает новые горизонты. После инцидента с отравленной кружкой Тори, конечно, выпил ещё две, что несколько притупило неприятное воспоминание, но беспокойство всё равно осталось где-то в подкорке. Ари где-то рядом. И она по-прежнему жаждет его смерти. Забавно, но Тори поймал себя на мысли, что он сам жаждет её не так, как прежде. Конечно, он скучал по дому. Но теперь его окружали доселе неведомые события и явления, наполняющие жизнь чем-то особенным. Хотелось ли ему бежать от них прочь? Едва ли. И на фоне подобных размышлений безумная травница казалась вполне серьёзной угрозой. Она выжидала. Ждала момента, когда он вновь окажется с ней на равных, обретя смертность. Но чем больше он приближался к грани смертности, тем меньше он её желал. Сейчас он был невероятно пьян и весел, и ему как никогда хотелось жить. Жить здесь и сейчас. Аббе плавно перекочевал на ночлег в комнату сестры, и сейчас Виатор был совершенно один в тёмной комнате. Впрочем, видимость была довольно хорошей, так как лунный свет отражался от снежного покрова, объявшего эту несчастную землю. Невероятно красивое зрелище, надо сказать.
Тяжёлая дверь скрипнула и приоткрылась. Тори не стал открывать глаз, так как любое их движение вызывало головокружение и приступ тошноты. Поэтому он молча лежал и прислушивался к осторожным шагам в темноте. Шаги были неровными, тихими и сбивчивыми. И вот, как только они приблизились к нему, Виатор почувствовал сильный удар сверху. Он машинально вздрогнул и открыл глаза. Ещё немного, и он бы принял это за очередное покушение, если бы до его ушей не донёсся до боли знакомый сдавленный стон.
— Ооох… Тейна Тори… Какое проклятье занесло вас в мою постель? — заплетающимся языком пролепетала Спек.
— Не хочу тебя расстраивать, но она не совсем твоя, — сдавливая смешок выдавил Тори.
— Оооооох… — девушка упала лицом в подушку, отчего до Виатора доносился приглушённый и неразборчивый звук. Тори отодвинулся к стене, дав девушке занять часть постели. Кажется, она здорово перебрала, и теперь довольно абстрактно воспринимала реальность. Виатор попытался сконцентрировать взгляд, чтобы различить в лунном свете её черты. Одежда немного смялась, а зелёный шейный платок съехал набок. Золотистые небрежные кудри разметались по подушке, спутавшись между собой. Спек дышала ровно, лишь изредка тихо поскуливая, видимо, от дурного самочувствия. Вдруг она неуклюже повернулась набок, уткнувшись лицом Виатору в грудь.