Несравненное право
Шрифт:
Вдохновенная речь, сведенная к тому, что сам святой Эрасти защищает тех, кто служит Святому делу, подкрепленная свершенным у всех на глазах чудом, заставила Стражей, прихожан и младших клириков в экстазе осенять себя Знаком и возглашать анафему Годою.
А в нескольких диа пути от Святого города из-под сверкающей аметистовой глыбы расползались по лесной поляне гибкие побеги, усыпанные белыми звездчатыми цветами, точно такими же, как и те, что оплетали Посох кардинала. Астен Кленовая Ветвь был сильным магом, его заклинание действовало и после смерти принца-Лебедя. Не выпуская из рук покрытый неувядаемыми цветами Посох, ставший символом его угодности Творцу, кардинал Иоахиммиус не знал, что держит в руках собственную жизнь. Ибо пока при нем дар Астена, он защищен от многих неприятных неожиданностей.
Следовало радоваться, что Эланд получил передышку, но Рене понимал, что воевать все равно придется. Теперь главным было не делать того, чего от тебя ждут и на что тебя толкают враги. Михай решил начать с Арции, оставив Эланд напоследок. Это настораживало. Впрочем, обсудить происшедшее с соратниками он успеет, сейчас же нужно взять верный тон в переговорах с арцийцами, вытянуть из них как можно больше подробностей, проливающих свет на замыслы Годоя, и решить, что делать с беглецами. Только бы Северная Кантисская дорога еще была свободна! Он просто обязан получить весточку от Феликса!
Запрет на участие в объявленном Церковью Святом походе и разрешение на проход таянско-тарскийских войск через Фронтеру и Северную Арцию обернулись оккупацией империи. А поскольку на троне Волингов сидело полное ничтожество, оно предпочло удариться в бега, прихватив арцийское золото и свиту, годную лишь на то, чтоб доносить друг на друга и запускать лапу в казну, но не для того, чтобы вести войска в бой. Герар согласился вывезти камарилью из охваченного паникой города только потому, что Базилек решил искать спасения в Эланде, куда капитан и так собирался.
Рене обвел холодным светлым взглядом кучку арцийцев и осведомился:
— Чем обязан счастью лицезреть у себя императора Арции? — фраза прозвучала вполне по-монаршьи даже без пресловутого «мы», произнести которое Рене не заставил бы не только Максимилиан, но и сам Творец.
Базилек забегал глазами. Император давно уже ничего не говорил, не посоветовавшись с зятем, но на сей раз Бернар не мог прийти на помощь. И Базилек, глядя вниз, чтоб не видеть прожигающих насквозь голубых глаз, торопливо забормотал:
— Михай Таянский вероломно напал на Арцию, нарушив все договоренности. Мы были вынуждены спасаться, чтобы не попасть в руки узурпатора. Мы рассчитываем на то, что доблестные эландцы изгонят захватчиков и принесут… освободят… помогут, то есть победят Михая Годоя. Долг всех сынов Церкви присоединиться к Святому походу. Мы, император Базилек, будем признательны герцогу Рене Аррою за его помощь…
— Нет, — прервал императорское лепетанье Рене, и это короткое «нет» прозвучало как пощечина трусу, — Эланд не будет помогать империи.
— Но, — задергался Базилек, — мы… вы… Годой — узурпатор, убийца и предатель, его нужно остановить.
— Годоя, несомненно, нужно остановить, — согласился Рене, — но я не вижу, как это связано с тем, о чем просите вы. Император, который удрал, бросив на произвол судьбы своих подданных, теряет право называться их владыкой. Вы могли остановить Годоя у Гремихи, но предпочли пропустить его через горы, где легко держать оборону. Я осведомлен о переговорах, которые вы вели с узурпатором, надеясь, видимо, утопить его в нашей крови. Ради этого вы даже пошли против Церкви. Я не понимаю, чего вы от меня ждете? Что я буду отирать ваши слезы и таскать ради вас каштаны из огня? Так вот в присутствии всех заявляю, что не намерен этого делать. Разумеется, — адмирал презрительно скривился, — Эланд не откажет беженцам, которые просят убежища. Я готов предоставить в ваше полное распоряжение один из дворцов Вархи. Вы не будете испытывать нужды в продовольствии, одежде и прочем необходимом. Если найдутся желающие вам прислуживать из уважения к вашему титулу или за деньги, я не буду им препятствовать. Равно как и не буду никого принуждать идти к вам в услужение. Вашу безопасность обеспечит охрана, которую я вам немедленно выделю. Но это все, на что вы можете рассчитывать.
Базилек молча хлопал глазами, и, не будь он императором, своей глупостью обрекшим на гибель тысячи людей, его стоило бы пожалеть. Но он хотя бы молчал, зато его свита не выдержала подобного к себе отношения. Первой бросилась в бой Валла. Императорская дочка не привыкла проигрывать и была достаточно глупа, чтоб выказать это.
— Ты забываешься, герцог, — пронзительный голос был слышен далеко за пределами площадки. Сварливая, сбивчивая речь вогнала арцийцев, переживавших за свои головы и имущество, сначала в жар, а потом в холод, хотя для Рене стала истинным подарком — вздорная баба выплескивала такие секреты, которые Рене и не надеялся вытянуть из опытных царедворцев. Аррой готов был слушать Валлу до бесконечности, но наскоро придуманный им с Максимилианом сценарий не предусматривал вежливой покорности.
Герцог пожалел о том, что самому придется перекрыть поток бесценных сведений, и, сердясь и веселясь одновременно, принялся складывать в уме приличествующую случаю фразу, досадуя на то, что Жан-Флорентин вынужден хранить инкогнито. Впрочем, у философского жаба нашлась замена. И какая!
— Вы уже достаточно сказали, сигнора, — презрения, сквозившего в чуть хрипловатом женском голосе, хватило бы на десяток самых чванливых нобилей, вынужденных зайти в крестьянскую халупу. — Если вы еще не поняли, что ваше положение изменилось и здесь вряд ли найдутся люди, готовые долго терпеть ваши капризы, вспомните хотя бы то, что родство принца Рене с Волем Великим не подлежит сомнению, в то время как ваша принадлежность к династии весьма и весьма спорна.
Валла от негодования на мгновение лишилась дара речи, чем не преминул воспользоваться Рене.
— Пользуясь случаем, представляю вам нашу высокую гостью, вдовствующую королеву Таяны и наследницу Тарски Герику Ямбору-Годойю.
— Так как узурпатор Годой свершил множество мерзостных преступлений, в том числе и против Церкви нашей Единой и Единственной, — кардинал Максимилиан благочестиво коснулся богато украшенного Знака, — а посему в глазах наших утратил право на трон, Церковь полагает Герику законной владычицей Тарски, равно как Рене Арроя провозглашенным принцем Таяны. Арде! [97]
97
«Арде!» — «Да будет так!», заключительное слово некоторых молитв.
— Арде, — громыхнули идаконцы.
Когда эта набитая дура набросилась на Рене, я не выдержала. Мне было все равно, соответствует ли мое вмешательство этикету и роли, которую мне отвели, я не думала даже о том, скажет мне адмирал за мою выходку спасибо или наоборот. Я была слишком взбешена для того, чтобы думать, и налетела на Валлу, как разъяренная тигрица. Та, разумеется, и не подумала заткнуться. Визгу было, как на базаре, но сведений, которые она выливала на наши головы в течение четверти оры, не собрали бы за месяц десять лучших шпионов. От одной из новостей, которую Валла обронила мимоходом, мне стало нехорошо, хотя я и могла бы к этому подготовиться.