Нестрашные сны
Шрифт:
— А давно это случилось?
Бабушка смотрела прямо перед собой.
— Около тринадцати лет назад.
Агата поглядела на ее напряженный затылок, поняла и резко обернулась. Туман вместе с Институтом постепенно заслоняли другие здания и заборы, мимо которых они проезжали. А ведь говорили, что тот Институт был разрушен…
— Значит, отсюда и пошла на город Магия?
— Да. Все остальное отстроили, а с этим крылом пока ничего не могут поделать. Здесь ведь столько времени проводились различные опыты и эксперименты, это просто не могло не сказаться…
Агата уже почти не слушала. Значит, вот здесь
Вот Келдыш, например, очень неохотно говорит о прошлом.
Глава 5 Лаборатория сна. Алая арка
Одно из направлений работы ее лаборатории, сказала Осипенко — исследование сновидений. Сонмология относится к наукам, которые лежат на стыке науки, психологии и… магии. При чем здесь магия? А разве то, что человек может научиться управлять своими снами, а через них — событиями в реальной жизни — не волшебство? Или предсказание грядущих событий, так называемое «дежа вю»? Ведь все эти события и места мы когда-то видели во сне, но позабыли. А погружение в прошлое, когда мы способны увидеть, кем были в прошлых жизнях? Во сне люди выпускают на свободу силы и чувства, которые днем держат под жестким контролем или даже не замечают.
Так что, сказала доктор магических наук, она будет работать с Агатой именно во сне.
То есть как это? Она должна придти в ИМФ, лечь на кушетку и заснуть? Просто какой-то сончас для детсадовцев! Агата честно предупредила, что с трудом засыпает днем, да и вообще «сова» от рождения. А ставить снотворное себе не даст — хватило ей укола Лема, от которого она проспала половину суток. И вообще, ей не нравится, когда она спит, а вокруг ходят незнакомые люди…
И магия на нее не действует, продолжала Агата, уже укладываясь на кушетку. Кушетка оказалась очень удобной — ни твердая, ни мягкая — в самый раз. Тут Агата вспомнила, что не выспалась, потому что Стефи полночи трещала про супер-парня, с которым вчера познакомилась. Она все время знакомится только с «суперами»: кажется, те просто пасутся возле интерната в ожидании, когда же Стефани на них наткнется… А вот ее, Агату, они не замечают.
Или она их?
— Давай поговорим о твоих снах, — предложила Осипенко.
— Говорите, — согласилась Агата.
— Снятся ли тебе когда-нибудь кошмары?
— Да.
— Как часто?
— Сейчас почти постоянно.
— Что именно: пожар, падения, погони?..
— Инквизитор.
Осипенко моргнула. Глаза у нее большие, а ресницы хоть и длинные, но редкие. Потому кажется, что моргает большая сова.
— Инквизитор?
— Главный Инквизитор часто снится. Как он смотрит на меня, когда… ну, вы знаете.
Осипенко сжала губы, точно пыталась удержать рвущиеся наружу слова — или все-таки мысленно произнесла их и поставила точку. Не зная, как, но Агата поняла одну вещь: Инквизитор был одним из НИХ. Если бы он попытался лишить магии кого-то из волшебников, это бы считалось преступлением, и его бы за это наказали. То, что он напал на них, интернатовцев, — это, конечно, тоже «не есть хорошо», — но вот Агата, неизвестно откуда взявшаяся и неизвестно каким боком к волшебникам примазавшаяся, не имела права делать с ним то… что сделала.
Даже если она этого не делала.
Нона заглянула в свой неразлучный блокнот. Перелистнула страницы.
— Я нашла записи твоего школьного психолога: «Навязчивый кошмар преследует с самого раннего детства: в темноте чудятся серые тени». Это все еще продолжается?
Агата твердо встретила ее взгляд.
— Нет. После Котла — ни разу.
— Может, ты боишься каких-нибудь насекомых, животных, змей?
Агата пожала плечами:
— Да вроде бы нет… не особенно.
— Высоты, воды, огня?
— Ну уж точно не высоты! — Осипенко не поняла, почему она рассмеялась. Доктор магических наук хочет выяснить, чего она боится? Агата-то знает — боится, что умрет бабушка.
И что однажды уйдет Келдыш.
Нет, про Игоря она не скажет.
Не ей, точно.
— Агата, мне кажется, ты слишком напряжена и насторожена, — заметила Осипенко. — Поэтому наши исследования и топчутся пока на месте. Ты ведь не хочешь, чтобы они продлились все летние каникулы, нет? Я так и думала. Сейчас ты приляжешь и попробуешь уснуть. Будешь просто спать и видеть сны. Больше от тебя ничего не требуется. Поверь, многие из нас обрадовались бы подвернувшейся возможности отдохнуть посреди рабочего дня. Мы прикрепим к твоим запястьям и лодыжкам датчики. В соседней комнате находится реципиент — маг, тоже погруженный в сон, который будет принимать твои сновидения…
— И он сможет увидеть мой сон?!
Осипенко улыбнулась. Снисходительно.
— Нет. Он будет лишь воспринимать твои эмоции и колебание твоей магии, если таковые будут. Только и всего.
— И как это вам поможет?
— О нас не беспокойся. Вообще ни о чем не беспокойся. Здесь ты в безопасности, так что можешь расслабиться и просто немного подремать. Только потом тебе придется пересказать мне свой сон.
Даже неприличный — как она голая стоит посреди города?
— И никаких уколов, снотворных или какого-нибудь гипноза? — спросила Агата подозрительно.
— Боже мой, нет, конечно! Мы соблюдаем закон и профессиональную научную этику, что бы там не внушал твой куратор Келдыш.
К голове, рукам и ногам Агаты прикрепили датчики. Еще один Осипенко прилепила ей на грудь — точно собралась снимать кардиограмму. Все провода тянулись и исчезали в стене — может, к спящему в соседней комнате реципиенту? Агата незаметно похлопала по стене: так когда-то приковывали цепями узников. Стенка как стенка, требует ремонта… Но ведь она может запросто снять эти датчики, если ей вдруг что-то не понравится? Когда Агата легла на спину, прямо перед ее лицом появился слабо светящийся синий шарик. Она протянула руку — потрогать его — но шарик ловко отпрыгнул вверх.
— Агата, не мешай нам работать! — сказала Осипенко.
— А что это?
— Один из приборов. Хватит вопросов, мы и так уже много времени потеряли, закрывай глаза…
— Я не усну.
— Хорошо, тогда просто полежи с закрытыми глазами. Я выключу свет, чтобы он тебе не мешал.
Агата послушно закрыла глаза: и правда, как в детском саду! «Поворачиваемся на правый бочок, ручки под голову, глазки закрыва-аем!» Но она уже выросла и никогда не спит днем…