Несущая огонь
Шрифт:
«Они себя сжигают, — сказал папочка. — Как тогда, когда ты была маленькой и сожгла себе волосы, да. Но ты можешь и должна держать это в узде, Чарли. Ты должна. Видит Бог — это не твоя вина». При этих словах его и мамочкины глаза встретились на мгновение и что-то промелькнуло между ними.
Обняв ее за плечи, он сказал: «Иногда ты ничего не можешь поделать, я знаю. Это нечаянно, это просто печальное происшествие. Когда ты маленькая, заигравшись, забывала пойти в туалет и делала в штанишки, мы называли это „происшествием“ —помнишь?»
«Я больше так не делаю».
«Конечно,
«Но никогда не бросай в людей, — сказала мамочка, ее лицо по — прежнему оставалось бледным и серьезным. — Это очень опасно, Чарли. Тогда ты будешь очень плохой девочкой. Потому что, — она с трудом выдавливала из себя слова, — ты так можешь убить человека».
А потом Чарли плакала навзрыд, это были слезы ужаса и раскаяния, ведь обе мамочкины руки — в бинтах, и она понимала, почему папочка читал ей все эти страшные истории. Накануне мамочка не разрешила ей пойти к Дини из-за того, что она не убрала у себя в комнате. Чарли ужасно разозлилась, и тут же появилось это огненное, как и всегда, оно, словно какой-то злобный чертик, появилось ниоткуда, кивая и ухмыляясь, а она так злилась, что толкнула это от себя к мамочке, и мамочкины руки охватил огонь. Все обошлось не так страшно, как могло бы.
(могло быть хуже, могла попасть в лицо)
Потому что в раковине оказалась мыльная вода для мытья посуды, не так страшно, но это был ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ ПОСТУПОК, и она обещала им обоим, что никогда, никогда, никогда…
Теплая вода барабанила по лицу, груди, плечам, окутывая ее теплым покрывалом, коконом, прогоняя воспоминания и тревогу. Ведь папочка сказал ей, что все в порядке. А если папочка говорит, значит, так оно и есть. Он — самый умный человек в мире.
Ее мысли с прошлого перенеслись в сегодняшний день — она подумала о преследователях. Папочка говорил, что они работают на правительство, на какую-то его очень плохую Контору. Эти люди все время гонятся и гонятся за ними. Куда бы они ни забрались, люди из Конторы спустя какое-то время опять тут как тут.
Интересно, понравится им, если я их подожгу? — холодно спросил какой-то внутренний голос, и она зажмурилась с чувством вины и ужаса. Так думать мерзко. Плохо.
Чарли протянула руку, ухватилась за кран с надписью ГОРЯЧАЯ, завернула его резким, сильным движением. Минуты две она, дрожа и обняв руками свое тельце, стояла под ледяными, колючими струями душа, не позволяя себе выйти из-под них.
За плохие мысли нужно расплачиваться.
Так говорила Дини.
Энди медленно просыпался. До него смутно доходил барабанящий шум душа. Сначала он был частью сна: они с дедушкой плывут
душ… Чарли, наверно, принимает душ.
Он открыл глаза и увидел незнакомый потолок с перекладинами. Где мы?
Постепенно все вставало на свои места, но на секунду он испытал страх (как во сне, когда падаешь с большой высоты); за последний год они сменили так много мест, так часто чудом избегали опасности, так велико было напряжение. Он с чувством потери вспомнил свой сон, захотел снова оказаться в нем вместе с Грэнтером Макги, умершим двадцать лет назад.
Гастингс Глен. Он был в Гастингс Глене. Они оба были в Гастингс Глене.
Голова болела, но не так, как минувшей ночью, когда бородатый парень высадил их. Боль уменьшилась до равномерной глухой пульсации. Если все пойдет, как бывало прежде, глухие удары к вечеру ослабнут, а к утру совсем исчезнет и еле ощутимая тяжесть.
Душ выключили.
Он сел на кровати, взглянул на часы. Было без четверти одиннадцать.
— Чарли?
Она вошла в спальню, изо всех сил растираясь полотенцем.
— Доброе утро, папочка.
— Доброе утро. Как ты?
— Есть хочется, — сказала она, подошла к стулу, где оставила свои вещи, подняла зеленую блузку. Понюхала. Поморщилась. — Нужно сменить одежду.
— Придется надеть эту, малышка. Сегодня попозже мы тебе что-нибудь достанем.
— Ну, а с едой так долго ждать не придется?
— Сядем на попутку и остановимся у первого же кафе.
— Папочка, когда я пошла в школу, ты не разрешил мне ездить с посторонними, — Она была в трусиках и зеленой блузке. Вопросительно смотрела на него.
Энди встал с постели, подошел к ней, обнял за плечи.
— Незнакомый черт порой лучше знакомого, — сказал он. — Понимаешь, что это значит, детка?
Она задумалась. Знакомый черт — это люди из Конторы, сообразила она. Те, что позавчера гнались за ними по нью — йоркской улице. Незнакомый черт…
— Это значит, что не все люди в машинах работают на эту Контору, — сказала она.
Он ответил улыбкой:
— Правильно, а то, что я говорил раньше, тоже верно, запомни, Чарли: когда попадешь в переплет, иногда приходится делать то, чего не сделаешь в обычных условиях.