Несуществующий бог

1

Даже в самом начале лета ночи в степи удивительно душные. Ветры будто отправляются куда-то отдыхать, все запахи висят до утра там, где их оставили. Даже близость реки не помогает - она течет далеко внизу, под высокими берегами. Три человека, что проползли на животах уже порядочное расстояние, чтобы сюда забраться, замерли, отдыхая.

– Олаф, ты уверен, что мы не могли хотя бы часть пути сюда проделать на ногах?
– в самое ухо прошептал один из них, среднего возраста и крепкого сложения

– Ты уже спрашивал, Люсьен, дважды. Да, я уверен, что если нас заметят, то выжить будет очень тяжело, почти невозможно. Ради этого можно и поползать.

– Аля чуть не укусила личинка осы.

– Сам дурак, надо было смотреть, куда ползет.

– Темно же!
– возмутился Люсьен.
– И потом: а что, если на нас какой-нибудь шатровик сейчас навалится? Прикажешь лежа отбиваться?

– Думаю, хищников отсюда давно отвадили. Мы вот-вот подползем к берегу, под нами уже стрекозий город.

– Город... Какой у них город, норы одни...

Люсьен, стражник-десятник из крохотного королевства Хаж, расположенного к северо-западу отсюда, в горах, немного нервничал. Отправившись со своим приятелем, подданным Смертоносца Повелителя Чивья на разведку в степь, к городу огромных стрекоз, он надеялся, что дело ограничится наблюдением за врагами издалека. Удача благоволила им: в поселении речников, сохранявших формальную независимость от стрекоз, нашелся друг. Олаф некоторое время назад отпустил с миром Арье, своего личного врага, и вот теперь речник согласился предоставить им убежище. В поселение часто заглядывали люди стрекоз, почему бы не ограничиться сбором информации оттуда? Но сотник упрямо стремился в город, где когда-то уже побывал.

– Ты говорил, есть вход сверху, отсюда.

– В темноте нам придется протереть все брюхо, ползая по этому холму, чтобы его найти. И охраняют его наверняка лучше всех. Я хочу попробовать добраться туда сверху.

– Это я понял, когда ты взял веревку, - пробурчал Люсьен.
– Но неужели ты думаешь, что летучки так крепко спят?

– Я ничего пока не думаю. Вообще считаю, что думать надо только тогда, когда есть о чем. Хватит отдыхать, - сотник отодвинулся от хажца и медленно пополз дальше.

Чувствительность насекомых, воспринимающих звуки не через уши, а иные органы, намного превосходит человеческую, по крайней мере на коротком расстоянии. Люсьен когда-то в детстве часто играл в эту игру с пауками, которые слышали вибрации через волоски, порывающие почти все их тело. Ни разу ему не удалось переиграть смертоносцев. Вот и теперь стражник был уверен, что стрекозы услышат их первыми.

Огромные, способные легко поднимать в воздух человека, снабженные когтистыми лапами и мощными челюстями, не говоря уже о твердых хитиновых крыльях, летучки были серьезными противниками. Успокаивало Люсьена только то, что в темноте стрекозы не летают. Значит, пошлют разобраться с непрошенными гостями людей, а двуногих врагов хажец не боялся.

Вскоре лазутчики оказались у одинокого, довольно толстого дерева, росшего на самом краю обрыва. Растение будто из последних сил вцепилось в холм корнями. Олаф осторожно поднялся на ноги и удовлетворенно погладил ствол.

– Что дальше?
– опять зашептал ему в самое ухо Люсьен.

– Зря ты ешь столько чеснока, - сморщился Олаф.
– Так никогда и не женишься. Я переброшу веревку через вон ту ветку, и вы с Алем будете меня опускать. Сигналы как обычно: прямая рука - вперед, согнутая - остановка, две руки - назад.

– А я разгляжу в темноте твои сигналы?

– Да, меня будет видно на фоне глины, обрыв не порос травой.

– Ты совсем рехнулся, Олаф, - решился Люсьен.
– Если хоть одна тварь вылетит и заденет веревку, тот ты отправишься прямиков в воду. Хлоя будет рада гостю, она такая, наша речка.

– Там внизу камни, надо хорошо оттолкнуться, чтобы долететь до воды, - Олаф умело обвязался веревкой.

Люсьен только взмахнул рукой. Третий участник экспедиции, полный юноша Аль, тоже стражник из Хажа, подергал его за ножны.

– А что Олаф делает?

– Что надо, то и делает, - Люсьен волновался вступать в разговоры с Алем не собирался.
– Ну зачем это надо?

– Тише...

Олаф начал спуск, веревка в руках Люсьена натянулась. Прежде сотнику уже доводилось бывать в городе стрекоз, тогда его провели почти по всем подземным коридорам. Камеры с яйцами, с личинками, с пищей, и камеры для людей. Тоже все отдельно: воины, самки, беременные самки, матери с малышами... Детей постарше не было, тогда.

Больше всего сотнику хотелось бы запустить в эти широкие норы смертоносцев. На земле, даже под землей, стрекозы окажутся перед ними совершенно бессильны. Но как добраться сюда, на берег Хлои, по совершенно голой степи? Летучки постоянно патрулируют все подступы, а за ночь добежать сюда с предгорий невозможно. Олаф вспомнил, какими беззащитными выглядят сверху огромные пауки. Брошенные камни пробивают хитин, а если под брюхом пикирующего насекомого, в сетке, находится опытный лучник, то у смертоносца нет ни единого шанса спастись.

Медленно опускаясь, Олаф ощупывал руками глинистую стену, укрепленный стрекозами крутой берег Хлои. Нет, смертоносцы не смогут здесь спуститься. Внизу, у входов, есть маленькие балкончики, чтобы стрекозы могли садиться. Но прыжок тяжелого паука скорее всего просто разрушит их... Воздушный шар недостаточно управляем, чтобы его можно было быстро подвести вплотную к городу.

Веревка тихо шуршала, скользя по ветке одинокого дерева. Летучек Олаф не боялся, они не летают в темноте, врага встретят уже внутри, выставив мощные, способные сразу откусить голову человеку, челюсти. Да и вряд ли они выделят этот звук среди ночных шорохов, звуков чьей-то охоты, доносившейся от воды. Люди, вот кто должен караулить на балкончиках, вглядываться в темноту с луком наготове.

Но балкончики были пусты, Олаф мог их различить даже сверху. Иначе не было бы смысла и спускаться... Он выждал еще немного и согнул руку. Спуск мгновенно остановился, Люсьен не подвел. Удовлетворившись проверкой, сотник знаком приказал опустить себя еще немного и оказался над самым входом. Оттуда веяло теплым ветром.

Олаф вспомнил, что стрекозы постоянно проветривают помещения с помощью своих крыльев. Наверное, яйцам и личинкам вредно излишнее тепло... Выставив перед собой клинок, сотник изогнулся и осторожно приблизил лицо к чернеющему отверстию. Оттуда доносился тихий ровный шорох, где-то глубоко стрекотали крылья. Олаф недовольно прикусил губу - он ничего не мог разглядеть. Стоит ли рисковать дальше?