Несуществующий бог
Шрифт:
В этот раз Фольш выглядел прямо-таки великаном, могучим и спокойным. Увидев его, Олаф расстроился - ведь не собирался засыпать. Слова бога-самозванца его мало интересовали, он давно их слышал.
– Славно, Олаф-сотник. Ты еще уверуешь. Мы встретимся... Помни, что на звезде тебя ждет место среди моих воинов. Скоро уже наполнится умершими бойцами моя армия, скоро придет время для последней битвы. Вы спуститесь на землю в летающих кораблях, чтобы навсегда изгнать насекомых в тьму копошащуюся. Туда же отправятся и все те, кто не уверовал в меня. Но ты, каратель, будешь прощен, ты займешь место во главе славного отряда.
Сотнику безумно надоели эти
– Почему ты такого цвета?!
– Я могу быть любого цвета, - величественно заметил бог.
– Вои слуги также бывают всех цветов. А на звезде каждый погибший за меня получает то тело, которое захочет. Каким ты хочешь быть? Белым? Коричневым? Черным? Желтым? Зеленым? Красным? Синим?
Фольш менял цвета один за другим. Олаф во сне попытался прикрыть глаза, но не смог. Хороший кол, хорошее масло, огонь и верная сотня, вот что требовалось. А еще - чтобы древний лживый бог стоял перед ним наяву.
– Все еще не уверовал в меня?
– улыбнулся Фольш.
– Что ж, это случается. Однако бойся моего гнева, если и в самом деле решил отыскать скалу Предков. Она откроется лишь тем, кого я приведу к ней сам.
– Мы выйдем ночью, я и мои люди.
– Твои?..
– бог мягко рассмеялся.
– Люсьен и Аль подданные Хажа, чивиец. А девушка Долла и вовсе не имеет к тебе отношения... Впрочем, хорошо, что ты забрал ее от стрекоз. Тем самым ты спас ее душу, ведь помогающие насекомым окажутся с ними во тьме копошащейся.
– Куда нам идти?
– сотни испытывал все более сильное желание проснуться, Фольш начал слегка расплываться.
– Прямо на запад?
– На западе ты опять упрешься в Хлою... Не трать времени, иди две ночи на северо-запад, потом одну на запад.
– Это так близко?
– Увидишь, узнаешь... Хочешь взглянуть на мою армию, Олаф-сотник? Ты наверное увидишь там много знакомых лиц, много замученных тобой воинов. Смотри.
Бог исчез. Откуда-то взялось огромное пространство, слишком большое, чтобы Олаф мог видеть его все сразу. Но он видел. Бесчисленное количество полков, замерших в строю. Высокие, красивые люди, действительно самых разных цветов, сплошь закованные в железные панцири. Между полками стояли летающие корабли, ярко раскрашенные изображениями каких-то неизвестных чудовищ. Против своей воли сотник всмотрелся в лица воинов, и вскоре действительно начал узнавать их. Вот колдун, который заметив на горизонте восьмилапых, несущих карателей, кинулся прямо в паутину шатровиков. Вот крючконосый повстанец, этого Олаф доставил в Чивья, его три дня казнили на площади пауки, понемногу разжижая и всасывая его тело. А вот...
– Неправильно!
– в восторге закричал Олаф, и проснулся.
– Что случилось?
– над ним нависал Люсьен.
Сотник инстинктивно оттолкнул его, но стражник и не замышлял ничего плохого. Попробовав раз ослушаться Ока Повелителя, он устыдился и теперь готов был подчиняться Олафу, к чему бы это не привело.
– Ничего. Сны, - чивиец сел, огляделся.
Солнце стояло уже низко. Арье успел загнать обратно жуков, Аль и Долла жевали лепешки - ужин.
– Я его поймал, - сказал негромко Олаф и потянулся за кувшином.
– Фольш показал мне свою армию. И там были те, кто... Знаешь, если как следует, не спеша заниматься с человеком дней семь-десять, не давать спать, сделать боль частью его души, заставить понять, что глоток воды - это и есть самое большое счастье на свете... В общем, у меня повстанцы говорили. Все, с кем я занимался всерьез. Но их приходилось ломать подолгу, потому что смерти они не боялись. Фольш даст новое тело умершим за него, а вот предатели попадут во тьму копашащуюся. Так вот те, кого я заставил говорить, тоже стояли в той армии, которую он мне показал. Я поймал его на лжи.
– Лучше бы убрать этот шар обратно в мешок, - покачал головой стражник.
– Твоя воля - закон, но Фольш коварен.
– Что я слышу?!
– Олаф на миг оторвался от кувшина.
– Ты, горец, рассказываешь о Фольше степняку? Да еще карателю?! Что делается...
– он сделал еще несколько глотков и продолжил очень серьезно.
– Слушай приказ Ока твоей Повелительницы: мы идем вместе две ночи, на северо-запад. Потом расходимся, вы отправляетесь в Хаж. К скале Предков я все-таки пойду один, потому что... О, дети Фольша!
Никогда прежде это любимое ругательство сотника не звучало так к месту. Люсьен задумчиво смотрел на оттопыривающийся карман Олафа, где четко обрисовывался шар. Только теперь чивиец понял, что бог все слышал. Да и можно ли быть уверенным, что он не слышит их, пока шар в мешке?
– Может, все-таки пойдем в Хаж?
– очень тихо спросил стражник.
– Ты стал о многом забывать, ты не понимаешь сам себя.
– Вечером мы разойдемся в разные стороны, - Олаф достал шар из кармана и с ненавистью рассмотрел. Очень тяжелый, вроде бы металлический, совершенно ровный...
– Я каратель, Люсьен, я не могу его выбросить. Я должен найти Фольша во что бы то ни стало.
– Даже если это станет в разрушение Хажа стрекозами?
– Я - только воин. Один из многих, моя жизнь не спасет Хаж.
Люсьен пожал плечами. Он уже не мог относиться к Олафу как к товарищу, совершенно ясно, что шар Фольша подчинил его своей воле. Но нельзя и ослушаться Ока Повелительницы, это нарушит все законы. Хуже всего, что и сделать это нелегко, ведь сотнику куда более опытный боец, у него чутье... Стражнику никогда не приходилось воевать с людьми, в то время как Олаф провел всю жизнь в стычках с себе подобными.
Однако это было не все, о чем подумал Люсьен. Королева Хажа, Повелительница, дала ему отдельное поручение - хранить Олафа. Как теперь с ним быть? Вот еще не хватало - оказаться втянутым во взаимоотношения королевы Тулпан с ее неудавшимся женихом. Стражник тяжело вздохнул.
– Будь по твоему, Око Повелителя. Вечером мы уходим в Хаж, а ты... Что, если я пойду с тобой?
– Люсьен, не говори глупостей. Аль не доберется ни один, ни, тем более, с этой Доллой. Я бы давно ее прикончил, если бы... Вижу, вижу что тебе это не нравится.
– Не нравится, Олаф. Прости, но...
– Прощаю. Тогда сам и заботься о ней - в степи девчонка совершенно беспомощна, провела всю жизнь под землей, в безопасных норах.
Пока Люсьен ожесточено чесал затылок, пытаясь придумать еще хоть что-нибудь, сотник вернулся к своему мешку и со злостью зашвырнул в него шар Фольша. Необходимости в этом уже не было, бог все знал. НО, быть может, ему это будет неприятно?.. Солнце заходило мучительно медленно.
– Еще, Люсьен, я попрошу тебя передать привет королеве Тулпан, - вдруг вспомнил сотник.
– Скажи ей, что я прошу прощения за недостойное поведение... Ну сам понимаешь.