Несвятое семейство
Шрифт:
Аленка страшно переживала, изо всех сил самосовершенствовалась, но заслужить одобрения строгого критика не могла никак.
Мама долго думала, как поступить. Встать ли на сторону преподавателя? Жестко сказать дочери, чтобы перестала тешить себя иллюзиями и выбирала – пока не поздно! – другую профессию? Или щадить ранимую подростковую душу, скрепя сердце хвалить бездарные вирши?
Выбрала в итоге третий путь. Половинчатый. Сказала дочери:
– Не грусти! Признают сразу только тех поэтов, кто служит режиму. А необычным, талантливым людям приходится пробиваться.
– То есть ты считаешь,
– Ты очень искренна, – осторожно произнесла мать. – И строчки твои – от души, это тоже много значит.
– Спасибо! – Дочка бросилась ей на шею, обняла, прижалась.
Не часто дождешься от ершистого, вечно всем недовольного подростка. Не отходить бы от нее, всю жизнь сидеть рядышком… Но разговор нужно было продолжить.
Мама осторожно произнесла:
– Скажи, Аленка, только честно: ты готова ради стихов своих всем на свете пожертвовать?
– Это как? – слегка растерялась девочка.
– Ну, можно, например, смириться со всем, что в стране происходит, и карьеру делать. А можно противопоставлять себя режиму. Например, служить, как Виктор Цой, в котельной. Или в тюрьму отправиться, как Сервантес. Или в изгнание, как Солженицын.
– Я в изгнание не хочу, – насупилась дочь. – И вообще: я пишу лирику, за что меня изгонять?
А мать продолжала гнуть свое:
– Мало у кого получалось прославиться в юности, в пятнадцать лет! А кому удавалось – те плохо кончали, хотя бы Нику Турбину вспомни! Или почитай раннего Пушкина, что он в твои годы творил. Очень тяжеловесно и архаично. Но потом вырос, ума набрался и «Евгения Онегина» выдал. Вот и ты – не зацикливайся на студии своей литературной. Интересуйся всем вокруг, общайся с людьми, путешествуй. Собирай свою коллекцию типических характеров, типических обстоятельств. Чем больше опыта, самого разнообразного, тем лучше будут стихи.
Аленка задумалась. Мама в напряжении ждала ее ответа – реакция подростков, да еще таких, как дочь, ранимых, творческих, бывает непредсказуема. Однако девочка широко улыбнулась:
– А ты будешь спонсировать мое самообразование? Билеты в театры, поездки по миру?
– Ты знаешь, что все наши деньги лежат в ящике стола, – в тон ей ответила мать. – Бери, сколько нужно. В разумных, конечно, пределах.
Она не сомневалась: на банальные тряпки невеликий капитал дочь не спустит. Не разбазарила бы его на очередные пустенькие книжки.
Однако Аленка через пару дней робко спросила:
– Можно я куплю себе абонемент в фитнес-клуб?
Мать едва арию не спела: «Дождусь ли такого счастья?»
Впрочем, когда дочурка озвучила цену, энтузиазм у нее поутих. Она-то надеялась на скромную аэробику, что преподавали по вечерам в чудом сохранившейся, типично «районной» парикмахерской. Но дочь решила начать свое познание мира с изучения жизни элитной.
Рядом с литературной студией, где она занималась, в центре столице Аленушка приметила спортивный клуб только для избранных, на парковке – машины бизнес-класса и выше.
– Можно, я буду туда ходить? – робко попросила дочь.
– Аленка, – осторожно произнесла мама, – это место, скажем так, не совсем нашего уровня.
– Зато знаешь, сколько там интересных людей! – восторженно выдохнула девочка. –
Мать не видела ничего интересного в многочисленных холеных блондинках, но спорить не стала. Кивнула:
– Хорошо. Покупай. Но имей в виду: в таком случае летом на море мы поехать не сможем.
И мужественно оплатила абонемент, а также недешевую, уместную в элитном местечке, спортивную форму.
Пусть собирает дочка свою «коллекцию нравов». А заодно оздоровится – сколько можно над книжками сидеть!
Но Аленка лукавила. Она собиралась не только за соседками по тренажерам наблюдать.
Одна из стен тренажерного зала была полностью стеклянная и выходила в оживленный переулок. Народ тренировался, будто в аквариуме, у всех на виду. Несколько эксгибиционистская идея: шагает клиент по беговой дорожке, а на него толпа провинциалов с улицы глазеет, будто на диковинную птицу. Или клерки по пути с бизнес-ланча притормозят и горячо обсуждают, у кого из спортсменок грудь больше или попа эффектней.
У Аленки первое время наблюдать за уличной жизнью не получалось – смущалась, тренировалась глаза долу. Даже поделилась сомнениями с девицами в раздевалке. Те относились к девушке-подростку, да еще из небогатой семьи, очень покровительственно, охотно учили жизни, а тут подняли на смех.
Одна из спортсменок потрясла перед ее носом новеньким обручальным колечком:
– Да что бы ты понимала! Памятник надо поставить тому, кто стеклянную стенку придумал! Меня муженек мой новый как увидел? Снаружи. И обмер. Зашел внутрь, дождался после тренировки. Испанский граф, чтоб ты знала! Со своим особняком! На той неделе в Барселону отбываю.
Другие девицы тоже принялись наперебой хвастаться, кого в тренажерном зале с улицы приметили и на кинопробы позвали, а уж букет из сотни роз «для вот той красавицы в розовом спортивном костюме» на ресепшн оставить – вообще в порядке вещей.
И Аленка поняла, что жар-птица ее – вот она, рядом! Девушка-то сюда шла просто созерцать жизнь, а оказывается – здесь можно и принца заполучить!
Постепенно перестала стесняться, тоже теперь с удовольствием носилась по беговой дорожке у всех на виду. И даже стихотворение написала:
Он заметил ее в окне,А потом – увидел во сне.Навсегда потерял покойОт улыбки ее шальной…Впрочем, лично ей с прекрасными принцами долго не везло. Добивались ее или горячие восточные парни, или поэтические юноши. Богатых джигитов девушка отвергала сразу, к бедным студентам робко присматривалась.
Но только не было среди них единственного даже близко. Кто сразу же – прямо на ресепшн! – звал продолжить знакомство в пустой квартире. Другие интимно шептали на ушко: «Кокс любишь? У меня есть». Но еще больше среди молодых оказалось откровенных охотников – за дочками из богатых семей. Узнавали, что мама у Аленки – всего лишь преподаватель, живут они на окраине, машины с водителем-охранником у нее нет, и тут же гас в глазах огонек интереса.