Нет дыма без огня
Шрифт:
Господи, неужели он такая размазня, что позарился на женщину, погубившую брата? Джоди совершенно права в отношении него. Кто лучше знает характер ребенка, чем его собственная мать? Он испорчен до мозга костей, как и его отец. Когда речь шла о женщинах, он забывал о стыде и совести. Будь он другим человеком, ему не пришлось бы сейчас обуздывать свои чувства и кое-какие части своего тела и его не мучил бы вкус ее поцелуя.
В детстве и юности они с Кларком пользовались вместе многими вещами, иногда по собственному желанию, иногда по указанию родителей. Они обменивались свитерами, лосьоном для бритья и скейтбордами. Но никогда не обменивались женщинами. Даже благосклонными к ним девочками в школе. Даже шлюхами.
Это молчаливое соглашение родилось во времена их юности, возможно, потому, что любовь была единственной ареной, где они не хотели выступать соперниками. Как братья, они становились постоянными объектами сравнения, но, когда речь шла о сексуальных склонностях, они были совершенно разными. Кей никогда не хотел девушку, когда-либо встречавшуюся с Кларком, и, хотя он не мог навязывать брату свои представления, он был уверен, что Кларк ведет себя таким же образом. Вот почему страсть к Ларе Маллори казалась Кею необъяснимой и бесила его. Это — нарушение одной из его собственных заповедей.
Кей знал, что ему лучше побороть этот зуд, потому что все равно не удастся почесаться. Греховно желать женщину, если она запачкала имя брата и разрушила его будущее. Однако греховность поступка никогда не была для него препятствием к его осуществлению. Но он всегда умел вовремя остановиться, если осознавал глупость своего поведения.
Вот в чем заключалась причина его злости. Он, как идиот, распустил слюни, когда Лара ему плела слезливую историю. А он еще варил ей кофе! Он пошел дальше, он ее обнял. И поцеловал.
— Недоумок. — Кей ударил кулаком по рулю.
Она, наверное, все еще смеется, что разожгла в нем огонь, который вряд ли, он это знал, потушит десяток других женщин. Женщина, позволяющая таким образом целовать себя, наверняка знает, до какого состояния она тебя доводит. Недаром Лара тут же заговорила о поездке в Центральную Америку. Она думала, что так тебя разогрела, что ты согласишься везти ее на Марс, не то что в какую-то Центральную Америку.
«Нет уж, дудки», — подумал Кей с усмешкой. Он распалялся от многих женщин, но даже в пароксизме страсти не лишался полностью рассудка.
С другой стороны, если хорошенько подумать, то она не выглядела такой уж довольной, когда он уходил. Наоборот, Лара казалась растерянной и униженной, как он теперь. Надо также признать, что рассказ о гибели ее дочери очень печальный. Кей не мог ей доверять, но, когда речь шла о смерти Эшли, кто мог заподозрить мать в неискренности чувств? Смерть девочки потрясла ее, и Лара до сих пор не оправилась.
«Когда я кормила ее грудью, то набиралась сил наравне с нею».
«Она заражала улыбкой всех вокруг».
Лара обожала девочку и перенесла ее смерть тяжелее, чем казнь Рэндалла. Конечно, после грязного скандала с Кларком их брак не мог быть прочным. Она призналась, что была очень несчастна в Монтесангре. Только рождение дочери скрасило ее жизнь там. Для нее Эшли стала даром небес, знаком прощения свыше. Всю свою любовь и нежность после потери Кларка она перенесла на Эшли.
Внезапно Кей снял ногу с педали акселератора. «Линкольн» начал замедлять ход. Невидящим взглядом он смотрел в темноту, туда, где на востоке зарождалась заря. Но он ничего не замечал. Он даже не заметил, что «линкольн» выехал на середину шоссе, где и остановился.
Слова Лары звучали у него в голове.
«Белокурая и голубоглазая».
«Ее улыбка согревала, как солнечный свет. Совсем как солнышко».
Кей знал только одного человека, которого описывали в подобных солнечных тонах и награждали подобными радостными солнечными эпитетами. Кларк Такетт Третий.
— Вот сукин сын, — прошептал Кей, и его руки соскользнули с руля на колени.
Любимая малютка Лары Маллори определенно была дочерью его брата.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Олли Хоскинс обметал пыль метелкой из перьев с консервных банок со свининой, чили, кукурузой и тунцом в ряду номер шесть. Как управляющий супермаркета «Экономный покупатель» он мог поручить эту операцию кому-нибудь из своих подчиненных, но Олли любил физический труд — наклейку ценников, пополнение запасов на полках, развеску продуктов — работу ясную и состоявшую из простых и несложных операций. Бездумный труд, во время которого можно размышлять о чем-нибудь постороннем.
Он прослужил в военно-морском флоте Соединенных Штатов пятнадцать лет, потом уволился, и, хотя Олли не скучал по долгим месяцам, которые когда-то проводил в плавании, он с сожалением вспоминал свою матросскую свободу, когда на нем не лежало никакой ответственности. Хоскинс никогда не мечтал стать офицером и умел куда лучше исполнять приказы, чем их отдавать.
Как-то весной, когда он был отпущен на берег в Галвестоне, он познакомился на пляже с молодой девушкой, влюбился и через месяц женился на ней. Когда пришло время возобновлять контракт, она его уговорила не делать этого и переехала с ним в ее родной город Иден-Пасс, поближе к матери.
Наверное, они жили бы лучше, останься он во флоте, думал Олли, двигаясь теперь по ряду номер пять с полками, аккуратно уставленными мукой, сахаром, пряностями и различными жирами. Семья жены так и не приняла его по-настоящему в свое лоно. Для них Олли происходил «откуда-то с севера», и только благодаря англосаксонским корням его кое-как терпели. До определенной степени.
По прошествии двадцати лет он по-прежнему недолюбливал родственников жены, впрочем, так же как и они его. Давным-давно отцвела их первоначальная любовь, и теперь практически лишь одно связывало Олли с женой: их сын Таннер.
Каждый из них по-своему проявлял родительскую любовь. Мать часто ставила Таннера в неловкое положение навязчивой демонстрацией нежности. Она больше не забеременела после рождения Таннера — ответственность за что целиком и полностью возлагала на Олли, — и поэтому пеклась о сыне, как медведица о своем единственном медвежонке. Особенно ей льстило, что Таннер «встречается» с Хэвер Уинстон. Хэвер — самая популярная девушка в старших классах, и это возвышало миссис Хоскинс в глазах друзей.