Нет покоя нечестивым
Шрифт:
Были подозрения, что у Сёмы есть целая сеть наёмных убийц, помимо Ивана, но подтвердились они только в следующей жизни. Иван хорошо поразмышлял над этим и понял, что в прошлой жизни он стал слишком стар. Физически он уже был не тот, а ментально… Ментально он остался в девяностых и чуть-чуть в нулевых годах, когда компьютеры и высокие технологии казались чем-то посторонним и не совсем нужным. Возможно, у Сёмы кончилось терпение, ведь он последние два года только и говорил, что надо работать по-новому, так как связь по одноразовым мобильникам не совсем безопасна и есть какие-то средства, позволяющие быстро выходить на конкретные переговоры. Иван в это не слишком верил, но всё же
Но Ивану было жаль, что всё закончилось так плохо. Иван мог достать Сёму. Потребовалось бы некоторое время, но они слишком хорошо знали друг друга, чтобы он мог достаточно надёжно скрыться. Но зачем? Зачем Ивану было тратить силы и время на убийство Сёмы? У Ивана не было причин убирать Сёму. А Сёма вот решил…
С другой стороны, теперь Иван понимал, что истратил прошлую жизнь совершенно напрасно. Не построил ничего, что останется после. Репутация? Да никто не знал, сколько он устранил целей! Даже Сёма знал не обо всех! Сёма никогда и никому не расскажет, сколько они выполнили заказов, потому что его вина – организация и координация, что карается ещё суровее, чем даже само исполнение. На примере того же цыганского барона, заказанного неизвестно кем, Ивану грозило пожизненное, так как Иван собрал почти все подпункты второго пункта статьи 105 УК РФ: сильно больше двух лиц, малолетних лиц, лиц в беспомощном состоянии, ещё там была беременная женщина, с особой жестокостью, общеопасным способом. Возможно, за заказом стоит кровная месть, но утверждать Иван не брался, хотя полагал такое очень вероятным, ведь никто не будет просто так заказывать вообще всех, даже собаку во дворе. В третьем пункте той же статьи он собрал только два подпункта: из корыстных побуждений, то есть за деньги, а также организованной группой лиц. Это гарантированная смертная казнь. А если бы силовики узнали, скольких он убил до этого…
«Десять лет расстрела», – усмехнулся Иван.
Он совершенно не сожалел о своих поступках. Если не он, так кто-то другой. Так себе оправдание, но он и не нуждался в оправдании. Это было, этого не отменить и не забыть. Но он как не испытывал моральных терзаний и сосущей психические силы рефлексии тогда, так не испытывает и сейчас. Здесь он, к слову, тоже уже успел отметиться…
Правда, его не покидало чувство, что он здесь как в Афгане. Чужая страна, чуждые люди, слишком многое ему не известно, а ещё он снова молод, физически силён, здоров и впереди у него долгая жизнь, если сразу не пристрелят, конечно же. И не получается у него воспринимать всё это как-то иначе. Словно он здесь в долгой боевой командировке…
Документы гласили о том, что у его предприятия, за последние две недели, был крайне удачный период: за отчётный период они заработали на бирже 4 366 091 кеонов, за вычетом налогов – это 3 492 872 кеонов. Из этой суммы нужно убрать накладные и непредвиденные расходы – остаётся 2 946 855 кеонов чистой прибыли. В прошлой жизни так быстро и так много только Березовские с Абрамовичами выхватывали…
В дверь постучали.
– Да? – спросил Иван.
– Прибыл господин Сенердин, ему назначено на пятнадцать сорок, – сообщила ассистентка.
Да, пришлось нанимать ассистентов, помощников помощников помощников и так далее. Бюрократия усложняется, это неизбежно…
– Пусть заходит, – разрешил Иван.
В кабинет вошёл немолодой мужчина в простой, но аккуратной крестьянской одежде: старом военном кителе серого цвета, с едва заметными следами от шевронов и иных знаков отличий, бежевых хлопковых штанах и заштопанных в нескольких местах сапогах. Видно, что староста или какой-то значимый персонаж у себя на деревне. Во взгляде Сенердина чувствуется стержень, а лицо непроницаемое, напоминающее каменную маску.
Кожей он загорелый, как пустынник, глаза серо-голубые, волосы седы до корней. Челюсть квадратная, но с острым подбородком. Ростом около метра восьмидесяти, но сгорбленный временем, избытка массы не имеет, напротив, слегка тощ.
– Доброго дня, – приветствовал его Иван.
– И тебе того же, Иван, – улыбнулся старик.
За Сенердина попросил градоправитель Зудас. Иван бы не посчитал нужным встречаться с каким-то стариком, которому есть что ему сказать, потому что его и так не устают беспокоить различные прожектёры и разные деятели из маленьких городков, желающие, чтобы он проинвестировал что-нибудь. Слух о том, что у него теперь целое состояние, прошёл по всем столичным окрестностям со скоростью молнии. Даже Зудас, в письме, где рекомендовал Сенердина, не сдержался и предлагал обсудить строительство новой генераторной станции с участием Ивана на 95 %. Это значит, что у Зудаса снова нет денег, а цех по производству бритвенных лезвий не покрывает всех городских расходов. Но он и не должен был, потому что объёмы производства заведомо слишком малы и вырученные средства нужно было тратить на расширение производства или поиск чего-то нового.
Последнее, конечно, большой риск, ведь, в случае провала перспективного проекта, денег на спасение города никто не даст. Это Иван знает некоторые вещи, которые на 100 % нужны и их производство оправдано, а у остальных такого преимущества нет. Но Зудас сделал что-то другое, поэтому у него нет денег на новую электростанцию.
Иван пообещал Зудасу, что будет тщательно думать о том, чем он может помочь.
– За вас попросил градоправитель Зудас, – начал Иван. – Сказал, что у вас есть некое предложение.
Зудас очень сильно просил принять этого человека, но решающим оказалась просьба республиканского стража Неоса Кафы. Этот написал короткое письмо, из которого ничего неясно, но становится понятной важность встречи с этим человеком из деревни.
– Да, – вежливо улыбнулся Сенердин.
Голос его был звонким, совершенно не старческим.
– Так в чём дело? – спросил Иван.
Он нажал на кнопку под столом. Ассистентка Мирна вошла с подносом, где стоял стеклянный чайник, два стакана с металлическими держателями, а также блюдце с печеньками.
Сенердин дождался, пока Мирна поставит поднос и уйдёт, после чего взял стакан и отпил из него. По лицу его сложно было сказать, понравилось ему или нет.
– Дело в том, что я знаю о некоторых процессах, происходящих сейчас в Фелице, – улыбнулся старик. – И мне комфортнее будет, если мы будем говорить на «ты».
– Я тоже осведомлён об этих процессах, – кивнул ему Иван.
– Но ты видишь лишь их внешние проявления, – улыбнулся старик. – А у меня есть сведения о том, что именно происходит.
– Так… – произнёс Иван. – И ты хочешь что-то взамен.
– Я вижу, что ты уже понял, что я не просто какой-то селянин, – старик вновь отпил чаю. – И это действительно так. Я представляю интересы пустынников юго-востока Саскохора…
Загар выдавал его с головой, а ещё походка человека, привыкшего ездить на лошади или верблюде.
– Меня не интересует твоё происхождение и то, как ты жил, – сказал Иван. – Но я хочу знать: чего ты хочешь взамен информации?
– Мне нужны деньги, – улыбнулся старик. – В мире сочноземельцев нет преступления, на которое они не пойдут ради денег. Но если у тебя есть оружие, то можешь расплатиться им. Нас интересуют винтовки и боеприпасы.