Нет прощения!
Шрифт:
— Оплати счет, сынок, — повторил хозяин. — Или я вызову копов.
Счет был не особенно большой, денег мне хватило. К тому же воспоминание о татуировке отбило всякое желание препираться. Но все равно я чувствовал себя героем, ведь мне удалось побороть собственный страх.
Лаки, выслушав мою историю, вовсе не обрадовался и не похвалил меня.
— Ричи, ты кретин и идиот, извини, что мне приходится применять к тебе эти термины. Ты мудак!
Кажется, он действительно разозлился.
— Но он первый… — заскулил я.
— Ему можно!
— Почему?!
У Лаки затвердели
— Потому! Понял? Попади ты к копам, нас с Риткой нахватили бы прямо здесь, по твоему адресу! Ты идиот, если не думаешь о таких вещах! Тебе плевать на собственную стаю!.. То, что ты устроил драку в людном месте, еще не значит, что ты — крутой!..
— Но у меня не было выбора… — защищался я, хотя и понимал, что он прав.
— Выбор есть всегда, — сказал Лаки. — Ты мог бы просто уйти.
— И он бы решил, что я струсил!..
— И что? Тебе было не подождать до школы? Если ты не научишься думать, то станешь такой же тупорылой козлиной, как и твой драгоценный Кул! — он включил на пульте кнопку громкости, и стало слышно, как по визору опять обсуждают «Экотерру».
— Извини, — вздохнул я. — Я действительно кретин.
— Ладно, расслабься… — Лаки протянул мне зажженную сигарету «Стразз».
— Покури и успокойся. Когда-то я был таким же. Это потом пройдет.
Из ванной вышла сияющая Ритка. Она прыгнула на колени к Лаки и прижалась к нему; и мы все вместе смотрели передачу про экологический терроризм, пока она не сказала:
— Ричи, смотри! — и развернула полотенце.
— О, нет! — выкрикнул я, увидев такую же татуировку, как у меня и Лаки. — О, дьявол!.. Зачем?!
— Ритка одна из нас, — непререкаемым тоном заявил Страйк. — Разве ты против? Она сможет нам помочь.
— А если…
— Что если? — он пристально поглядел мне в глаза. Ритка вцепилась в него покрепче.
— Да и черт с вами! — крикнул я. — Давайте всей школой теперь сделаем такие татуировки!
— То, что ты носишь на своей груди, напротив сердца, это всего лишь символ. «Экотерра» начинается отсюда, — он постучал себя по лбу. — Ты уделяешь слишком большое внимание ерунде. Ритка не дерется с Кулом среди бела дня в людных местах. И теперь, когда ей не раздеться перед посторонними, она ни с кем не будет нам изменять…
— А давай на ней женимся! — буркнул я, и он зашелся от смеха.
На следующий день нам все же пришлось отправиться в лицей, и первым делом мы посетили кабинет директора. Хоть мы были и не виноваты в том, что угодили в больницу, директор говорил с нами довольно жестко. Но это ничего не значило — учитывая сложившиеся обстоятельства, ему все равно пришлось допустить нас до экзаменов, проставив многие зачеты автоматом.
— Кажется, федералы тебя списали, — обрадовал меня Лаки, когда мы вышли в коридор.
— Списали? — не понял я.
— Ну, забраковали. Нейролептический шок в юном возрасте мешает становлению специализации, и ты вряд ли попадешь в федеральную разработку.
— А ты?
— И я тоже. Мне никак не удается дотянуть до выпускных уже второй год подряд.
— В прошлый раз было что-то подобное? — спросил я. — У тебя два шрама на
— Ну, да… — беззаботно отозвался он.
— Ну, не хочешь говорить…
— Да тут говорить-то не о чем! — засмеялся он. — Вот я возьму пистолет, пальну в тебя пару раз, и у тебя будут такие же точно шрамы! О чем тут говорить?
— Тебя из-за этого перевели в Двойку, да? — не удержался я. Мне давно хотелось узнать про него хоть что-нибудь. Но он перевел разговор на другую тему.
— Я уверен, что мы сдадим экзамены без проблем. Мы им больше не нужны… Определенный процент таких, как мы, всегда отсеивается в процессе обучения, это же система!
Я хотел сказать, что мне плевать, как я сдам эти экзамены, но тут мы вышли из здания на крыльцо, где, обступив магнитофон, тусовались приятели Кула, и эти псы снова слушали «Нет Прощения!».
«…За окномВсе укрыто белым полотном.ЛетиК себеНа волюПо заснеженному полю.Мне почти не холодно,И не умереть от боли,Я под контролем.Время смерти — зима, время смерти — зима..— повторял гипнотический голос Ирчи Эстерры по прозвищу «Экстра», —
«Время смерти — зима…»— Привет, козлина! — сказал Лаки, вступая в круг. — Я вижу, ты все тот же Кул, все тот же педрило Кул, твою мать!.. — он, широко улыбаясь, хлопнул Кула по плечу, и тот пошатнулся.
— Привет, педики! — поздоровался Лаки с остальными. — Быстро выключить музыку!
Никто не спешил следовать его указаниям, и Лаки пинком ноги отправил магнитофон вниз по ступеням. Тут нас схватили за руки. Я рванулся, но взгляд Лаки был настолько красноречив, что я остановился. Я ничего не понимал. Неужели нам достанется и во второй раз?.. И тут что-то случилось. Они не стали нас бить, кулаки, занесенные для удара, разжались. Я услышал, как Кул скрипит зубами. И посмотрел вверх. Директор лицея глядел на нас из открытого окна на втором этаже, прямо над крыльцом, и барабанил пальцами по металлопластиковой раме.
— Ты за это ответишь, — пообещал Кул, свирепо глядя на Лаки. Тот даже не стал разговаривать с ним, ограничившись высокомерным взглядом. И мы ушли.
Все экзамены, а именно — «теорию ментального воздействия», «психическое подавление» и «лингвоструктуры» я сдал на «отлично», и до сих пор не понимаю, мне поставили высший балл из жалости, или я действительно все знал. Но красного диплома мне не дали, так как из больницы, где я лежал, пришла бумага, что медосмотр мне не пройти никогда: «Обширная гематома в правом полушарии исключает ментальное взаимодействие категории «альфа» и ограничивает возможности личностного подавления до десятого уровня включительно…» и так далее, и это был приговор. В графе «Федеральная разработка» стояло «отказать». Вот так.