Нет пути назад
Шрифт:
Где-то там в темноте Араб наводит лазерный луч на стекла мало кому примечательной квартиры. Или виллы. Просто там проявился потерянный телефон.
…не заплатил. Но это первый раз, так он всегда платит вовремя. Я слышал, у него проблемы с последним караваном.
– Какие?
– Обычные, с душманами.
– Дай ему отсрочку. Но проследи, чтобы он все заплатил. Где были проблемы с душманами?
– На перегоне на Джелалабад, на старой границе.
…
– Это опять ахмадзаи?
– Полагаю, что да, господин
– Подготовь план ракетно-бомбовых ударов, я протолкну его через Комиссию. И заминируй местность в этом районе.
– Есть. Остальные все заплатили. Вышло даже немного больше, чем рассчитывали.
На экране ноутбука, подсоединенного к приемнику, словно стрелка осциллографа, мечется по экрану графическое представление человеческой речи.
«Один из контрагентов опознан», – сообщила программа.
Я нажал на клавишу. Библиотеку образцов голоса я собираю очень просто – пишу всех подряд. Немного переделал свой сотовый: Сим-карты теперь в нем нет, но зато есть функция записи с высокочувствительным микрофоном. Я просто записываю голоса, потом достаю телефон и делаю вид, что отправляю кому-нибудь СМС или короткое текстовое сообщение. На самом же деле я записываю, с кем только что разговаривал. Потом добавляю образец в библиотеку голосовых образцов.
Ну, здравствуйте, полковник со странной фамилией Нежный, прикомандированный к Оперативной группе ГШ от Висленского военного округа. Наверное, вы специализируетесь на подавлении мятежей и борьбе с иррегулярными военными формированиями, с мятежниками, и потому вас отправили в Афганистан? А заниматься организованным вымогательством вы здесь уже научились или там еще просветили?
Больше всего жаль Николая. Он ведь любил армию. Служил в ней на самом низу, вопреки желанию своего отца. На смерть шел. Привел к победе над самым страшным врагом за девяносто часов. Собирался бороться вместе с ней за мировое господство.
А они воровать начали…
Так что я это не только для себя делаю. Но и для тех, кто сейчас в могилах ворочается, на это глядя. Они заслужили покой…
– Второй – Первому, вопрос: пишешь? Как качество записи?
– Запись идет. Качество отличное.
Афганистан, Кабул
12 февраля 2017 года
Окончательное решение
Фархан Ширази был не просто одним из кабульских богатеев и не просто владельцем «Кабул-банка». Фархан Ширази, наполовину перс, наполовину пуштун, был одним из посредников для русских в темном и непонятном деловом мире Кабула. Официально он не занимал никаких должностей, неофициально – был советником генерал-губернатора по вопросам экономики. Он вот уже который год ловко балансировал на проволоке между интересами пуштунов и не пуштунов, русских и афганцев, военных, богатеев, купцов и боевиков. И если он до сих пор был жив, выдержать равновесие ему удавалось.
Как сказал наш смертельный враг, шейх Хаккани, мы умные. А это значит, мы учимся. Критическая масса для мятежа в Персии собралась незаметно: там остались безземельные крестьяне, тут обанкротились лавочники, после того как начали открываться крупные торговые центры. Мы усвоили урок: теперь каждый генерал-губернатор держит руку на пульсе, а для этого он должен встречаться с наиболее доверенными людьми из разных слоев общества и расспрашивать, все ли нормально. Что думают люди? Чем они живут? Такие встречи чаще всего проводил референт, но в нашем случае с человеком, имеющим личное состояние в несколько сот миллионов рублей, проводил встречи лично генерал-губернатор. Я сам с ним встречался, и тоже лично.
Фархан Ширази был нетипичным афганцем. Хотя бы потому, что он сбрил бороду и не носил ее – здесь бородами щеголяли даже в Волуси Джирге, Национальном собрании, депутатом которого был и Ширази. Как это часто и бывает с богачами в первом поколении, Ширази жил много и жадно. И часто безрассудно. У него было три виллы по всему Кабулу – спрашивается, зачем три, когда достаточно одной, он вкладывал деньги в строительство: Бейрут, Багдад, берег Средиземного и Черного морей, Каспий, – его почему-то тянуло к прибрежной недвижимости. Он вкладывался и в Кабуле: все его компании квартировали в шикарных зданиях. Он всегда одевался на европейский манер, правда, носил больше золота, чем это приличествовало, он коллекционировал спортивные машины, которым на кабульских улицах все-таки не место. Коллекционировал он и женщин: открыл первое в Афганистане модельное агентство, спонсировал конкурс красоты, за что Исламская Шура приговорила его к смерти за разложение афганского народа. Он заказал в мастерской Павла Буре часы из чистого золота с бриллиантами и гербом – за основу были взяты часы Его Величества, вот только на часах Его Величества было только пять небольших бриллиантов, а тут их – несколько десятков. Он построил на западной окраине Кабула новый стадион и приглашал туда звезд эстрады – бандиты считали пение харамом, а русской службе безопасности приходилось выкладываться на все сто, чтобы не проворонить смертника. Он был генеральным спонсором афганской команды по футболу и генеральным спонсором афганской команды по козлодранию [32] . Он знал и английский, и русский языки, и если надо было кого-то красиво встретить в Кабуле, стоило только обратиться к нему – и нет проблем. Он являлся лояльным афганцем, прошел все проверки. И была только одна маленькая проблемка – теперь мы подозревали его в участии в отмывании денег, полученных от рэкета и нелегальных действий некоторыми русскими офицерами, ставшими предателями и убийцами. А раз так – это надо было проверить.
32
Игра на лошадях, в качестве мяча используется туша козла или теленка. Во время войны – нередко труп свежезарезанного пленного.
Вот только как проверить?
С одной из своих вилл он выдвигался рано утром, когда Кабул еще спал. Его кортеж составляли пять автомобилей, бронированных по последнему слову техники, не просто бронированных, а защищенных от взрыва. На улице к ним присоединялась полицейская машина, которая вела кортеж и сопровождала его весь день. Здесь это было официально, ввели еще до меня: плати деньги в кассу и получай вполне легально полицейское сопровождение. До этого все равно платили, но мимо кассы, а если ты не можешь с чем-то справиться, то лучше узаконь.
Весь день он перемещался по городу. В том же составе кортежа, постоянно прикрытый со всех сторон. Его прикрывала русская служба безопасности, частное охранное агентство из Верного, одно из тех, что конкурирует со мной. Договориться с ними не было никаких шансов, я и не пытался – обратись кто ко мне с такой просьбой, вышвырнул бы за дверь. Охранное агентство – это репутация, ее зарабатывают долго и трудно, а потерять можно в одно мгновение.
Проблема была вот в чем: мы не могли просто вломиться в чужой дом и там ждать, в Кабуле это нереально. Здесь везде глаза и уши: либо позвонят в полицию, либо предупредят кого-то другого. Стоит Ширази заподозрить неладное – и он просто смоется. С его-то деньгами… он может вообще больше всю жизнь не показываться.
Оставалось только ждать.
Кап-два Островский, он же Малек, был единственным из нас троих, кто был мобилен и ничем не занят. Он поселился в «Интерконтинентале» по документам прикрытия, которые мы ему справили, и начал продавать. Продавал он один из самых нужных здесь товаров – оконные стекла. Учитывая, что в городе гремели взрывы, работы у стекольщиков было немало. К тому же как коммивояжер он мог разъезжать по городу и совать нос во все дыры.
Если кто-то в это не поверит, есть второй уровень прикрытия. По нему кап-два Островский является офицером военно-морской разведки, откомандированным в Кабул из Санкт-Петербурга для сбора данных. Документы у него, конечно, были другие – он больше не был Вадимом Островским. После операции по ликвидации Тимура ему и всем членам группы выдали подлинные документы на другое имя. Обычная операция прикрытия.