Нет у любви бесследно сгинуть права...
Шрифт:
Зард был несказанно поражен и озадачен таким, по его мнению, вздорным утверждением шаха. В почтительных выражениях он стал убеждать царя в том, что полученные им сведения, несомненно, ложны, ибо, во-перых, замок и все подступы к нему надежно охраняются днем и ночью а, во-вторых, Рамин, насколько ему известно, находился в походе вместе с царем, следовательно, как же он мог проникнуть в замок? К тому же все печати и замки на дверях замка в целости, в чем его повелитель может убедиться…
Тем временем кормилица, прислушиваясь изнутри замка к шуму голосов, узнала голос Моабада
Решено было немедленно спустить Рамина из окна, чтобы дать ему возможность спастись бегством…
Проводив Рамина, Вис от горя и отчаяния, казалось, лишилась рассудка…
Когда Моабад вошел в комнату Вис, он застал ее в горе, с исцарапанным лицом и увидел веревку, с помощью которой они дали возможность бежать Рамину и которую обе женщины не успели еще распустить.
При появлении шаха кормилица спряталась из страха перед ним, тогда как Вис в своем горе не обращала на него никакого внимания.
Моабад в гневе обратился к Вис, называя ее бесовским отродьем, колдуньей, бесчестной, неблагодарной и распутной женщиной, на которую не действуют никакие его убеждения и никакое его отношение — ни хорошее, ни дурное; под ее красивой внешностью скрывается низкое и коварное сердце. Но он больше не намерен ни убеждать, ни вразумлять ее, так как он уж не ищет ее любви и не желает ее; она не только никогда не радовала его, но, наоборот, причиняла ему только одни страдания; не раз он предупреждал ее не гневить его и не испытывать его терпения — она лишь издевалась над ним и позорила его; теперь же он поступит с ней по заслугам; у него нет к ней ни жалости, ни сострадания; он поступит с ней так, что она забудет о своем любовнике, и заставит их обоих испытывать такие страдания, которые не снесут даже камни…
С этими словами Моабад схватил Вис за волосы, связал ей руки за спину и стал немилосердно избивать ее плетью. Избив Вис до потери сознания, Моабад принялся за ее кормилицу, которой он собственноручно нанес сто ударов плетью… Окровавленные тела обеих женщин шах велел бросить в подвал и запереть на замок. Казалось, что им уже не жить на этом свете.
Моабад отстранил Зарда от должности начальника охраны замка и поставил вместо него другого, а сам вернулся в Мере, где он вскоре же стал горько сожалеть о своем поступке, досадуя на свою вспыльчивость и несдержанность, которые довели его до того, что он причинил столько зла любимому существу…
Когда шах Моабад возвратился из замка, то с ним не было солнцеликой. Шахро, мать Вис, узнала об этом и с плачем кинулась ему навстречу…
— Скажи мне, по какой причине ты не привез моей Вис? Что ты сделал с моим солнцем? Зачем ты отнял луну у неба? Ты увидишь свой дворец обращенным в пепелище, и рай твой станет тебе адом, если ты тотчас же, без промедления, не передашь в мои руки мою дочь! Я буду так выть, что разжалоблю даже скалы, и они завоют, страдая вместе со мной; я заставлю подивиться все живое! Я буду лить потоки кровавых слез из моих очей до тех пор, пока ты не покажешь мне моей Вис!..
Когда она, рыдая, начала так говорить и жаловаться, то шах Моабад горько зарыдал
— Станешь ли ты плакать или смеяться, проклинать ли меня или благословлять — я сделал то, что сделал, но хотел бы я, чтобы я этого не делал, и бог не прогневался бы на меня! Я развеял по ветру свою радость и свою честь! Ты нигде не увидишь больше лика Вис, кроме как в земле, которую она украсит собою; ты увидишь поверженный кипарис, оплакивающий свою юность, ее светлый лик потемневшим, кровь ее изменившейся от ржавчины и волосы ее выпавшими!
Услышав эти слова от Моабада, Шахро упала на землю и начала бить себя по лицу и по голове. Дворец наполнился ароматом ее тела, и от кровавых слез ее образовалось озеро. Стрела страдания пронзила ее сердце и она говорила:
— О, коварная судьба! Ты похитила у меня мой драгоценный камень! Неужели же и ты, как я, любила этот камень, если ты, как скряга свое золото, зарыла и спрятала его в землю?..
— Ушло солнце красоты, я же осталась, чтобы разыскивать Вис и поминать ее! Да не останется ни замка этого нечистого борова, ни той горы, ибо там погасли огни моего счастья, там померкла моя луна, и мне не показали даже убитой!..
— Что делать мне? Невозможно и непостижимо отомстить за кровь Вис. О город Мерв, глава Хорасана! Не прощай такой несправедливости! Вместо вод Цулы на твою землю придет бедствие, и ты увидишь копья и мечи воинов, многочисленнее листьев на деревьях. Не отдохнет уж на ней царь царей: я залью ее потоками крови. Мстители за Вис надевают уже свои доспехи. От Хорава до Бахотара двинется на тебя столько конных воинов, что они растопчут тебя копытами своих коней!..
— Пойду я и разбужу беду и поведаю миру скрытую от него тайну.
— Пойду я скажу ветру: разве ты не тот самый ветер, который украдкой похищал у Вис ее аромат и разносил его по всему миру? Теперь я заклинаю тебя любовью к ней — помоги мне одолеть ее врагов!
— Пойду я скажу месяцу: разве ты не тот самый месяц, который завидовал красоте моей Вис? Заклинаю тебя тем, чему ты научился у нее, ибо, кроме тебя, не было подобной ей никогда, помоги мне одолеть ее убийц!
— Пойду я скажу облакам: вы те, которые изображали собою волосы моей Вис, теперь помогите мне: пошлите на ее убийц грозный гром, молнии, грозу и град, а страну ее любимого возделайте нежным дождем!
— Пойду я скажу солнцу: разве был кто-нибудь, кроме нее, подобен тебе? Отблагодари же тебе подобную: не всходи над страной ее врага и прибавь света стране тех, кто любил ее!..
Плач и причитания несчастной матери надрывали Моабаду сердце. Горько раскаиваясь в своем поступке, он говорил Шахро, что он всегда считал ее своей сестрой, Виро — братом, а Вис — своей повелительницей и светом своих очей, ибо он любил ее больше всего на свете, и хотя Вис всегда была жестока, несправедлива и неблагодарна к нему, он никогда не переставал любить ее, и, несмотря на все ее дурные поступки, он был не в силах убить ее, хотя она и не раз заслуживала этого. Теперь же он не перестанет страдать, думая о ней, и разлука с ней для него нестерпима, несмотря на то, что он хорошо знает, что его ждет, когда она с ним…