Нет у любви бесследно сгинуть права...
Шрифт:
X о с р о в
Так что ж — любовь: ущерб, убыток лишь?Ф а р х а д
Такой ущерб для любящих — барыш…X о с р о в
Себя, дервиш, не шахом мнишь ли ты?Ф а р х а д
Любовь не судит — шах, дервиш ли ты…X о с р о в
За дерзость ты заплатишь головой.Ф а р х а д
Уж лучше казнь, чем разговор с тобой… Всё выслушав, Фархад, презревший страх, Сказал смеясь: «О многогневный шах! Ты мне во всей своей грозе смешон: Не думай, что теперь ты отомщен. Что[Шах не решается казнить Фархада и заключает его под стражу в старый замок Селасиль. Ширин прислала ему туда письмо.]
«Твоя печаль, я знаю, тяжела, Но не подумай, что моя мала, И всё же, вспомнив о тебе, Фархад, Свои страданья множу я стократ. Я пленница любви твоей, и вот — Мой стон, мой вопль пронзает небосвод. С тобой в разлуке я забыла смех, Мне без тебя на свете нет утех: Венец мой царский захватил Хосров, Мой край родной поработил Хосров; Я и народ мой жить обречены, Как совы, в тьму пещер заточены; Нас всех теперь сравнял надменный враг; Мы все рабы — царица и бедняк. Те, кто в плену, мертвы при жизни тут, Те, кто спаслись — от страха перемрут. Все эти беды, весь позор, вся кровь,— Всему причиной лишь моя любовь. Меня народ возненавидит… Ах,— Его проклятья у меня в ушах! Стыд перед ним терзает душу мне, Стыд пред Вану убьет меня вдвойне… И все-таки скажу я без прикрас: Моих страданий будь хоть во сто раз, Не в сто, а в тысячу раз больше будь,— Но только б на тебя еще взглянуть,— Клянусь, что буду я тверда, как сталь, Что отойдет с моей души печаль!..»[К Фархаду посылают колдунью, которая обманывает его, говоря, что Ширин с горя покончила с собой.]
И крикнул вдруг Фархад: «Молчи! Молчи! Отнять ты хочешь душу? Получи! Я мертв уже! Перед тобой мертвец! Чего ж еще ты хочешь наконец? Пей кровь мою! Но от речей избавь! Оставь меня, проклятая, оставь!..» Сказал Фархад — и, в грудь себя бия, Пустился с криком в степь небытия. Потоком слез он горы затопил, Потопом Страшного суда он был! И тот потоп разрушил в нем самом Его несчастной жизни шаткий дом.[Фархад умер; увидев случайно Ширин, в нее влюбляется шах-заде, единственный сын Хосрова, прославленный красавец Шируйя, бывший не в ладах с отцом. Шируйя решает:]
«Ведь если устраню Хосрова я, Мир будет мой и гурия — моя. Всё царство мне отцовское на что? Подобных царств она сулит мне сто!..» Он, в замысле преступном утвердясь, Вступил с военачальниками в связь. А так как все границы перешло Чинимое народу шахом зло, То Шируйя войска к себе склонил И постепенно весь народ сманил… Сын обагрил отцовской кровью меч! Кто злодеянье это мог пресечь? Закон любви таков, что вновь и вновь За пролитую кровь ответит кровь! Фархада погубил Хосров — и вот Возмездие ускорил небосвод…[Шируйя предлагает Ширин разделить с ним трон. Ширин обещает: если ей дадут оплакать тело Фархада, то она согласится стать женой нового шаха.
Шируйя привозит к ней тело возлюбленного.]
Когда Ширин узнала, что такой ЖеланныйСТЕНДАЛЬ
Перевод М. Левберг и П. Губера
ИЗ КНИГИ «О ЛЮБВИ»
Мухаммед, сын Джафара Элауазади, рассказывает, что, когда Джамиль заболел тем недугом, от которого умер, Элабас, сын Со-хайля, посетил его и нашел его уже умирающим. «О сын Сохайля! — сказал ему Джамиль. — Что думаешь ты о человеке, который никогда не пил вина, никогда не получал незаконного барыша, никогда не умерщвлял безвинно ни одного живого творения, чью жизнь заповедал щадить аллах, и который ныне свидетельствует, что нет бога, кроме бога, и Мухаммед — пророк его?» — «Я думаю, — ответил бен-Сохайль, — что человек этот спасется и попадет в рай. Но кто же этот человек, о котором ты говоришь?» — «Это я», — ответил Джамиль. «Я не знал, что ты исповедуешь ислам, — сказал тогда бен-Сохайль, — и к тому же ты вот уже двадцать лет как любишь Ботайну и прославляешь ее в своих стихах». — «Для меня, — ответил Джамиль, — сегодня первый день той жизни и последний день этой жизни, и пусть милость господина нашего Мухаммеда не будет надо мной в день суда, если я когда-либо простер руку к Ботайне для чего-либо достойного порицания».
Этот Джамиль и Ботайна, его возлюбленная, принадлежали оба к Бени-Азра — племени, прославившемуся любовью среди всех арабских племен. Поэтому сила любви их вошла в пословицу. Никогда еще бог не создавал существ, столь нежных в любви.
Саид, сын Агбы, спросил однажды у одного араба: «Из какого ты народа?» — «Я из народа тех, которые умирают, когда любят», — ответил араб. «Значит, ты из племени Азра?» — сказал Саид. «Да, клянусь владыкою Каабы», — ответил араб. «От чего происходит, что вы любите так сильно?» — спросил опять Саид. «Наши женщины прекрасны, а юноши чисты», — ответил араб.
Некто спросил однажды у Аруа-бен-Хезама [11] «Правду ли говорят про вас, будто из всех людей у вас самое нежное сердце в любви?» — «Да, поистине это правда, — ответил Аруа. — Я знал тридцать юношей моего племени, которых смерть похитила, и у них не было иного недуга, кроме любви».
Некий араб из племени Бени-Фазарат сказал однажды другому арабу из племени Бени-Азра: «Вы, Бени-Азра, думаете, что смерть от любви — прекрасная и благородная смерть, но это лишь явная слабость и глупость, и те, кого вы считаете людьми, высокими духом, в действительности лишь безрассудные и слабые создания». — «Ты не говорил бы так, — ответил араб из племени Азра, — если бы видел большие черные глаза наших женщин, прикрытые сверху длинными ресницами, а снизу мечущие стрелы, или если бы видел их улыбку и зубы, блестящие между смуглыми губами».
11
Ответ Фридтйофа построен на непереводимой игре слов; заменяя первую часть своего имени «мир» (fridh) словами «рать» (her), «копье» (geir), битва (gunn), «остров» (еу), «медвежонок (hun), «павшие в битве» (val), он намекает на совершенные им подвиги. (Примеч. переводчика.)
Абу-эль-Хассан-Али, сын Абдаллы Эльзагуни, рассказывает следующее. Некий мусульманин полюбил до безумия одну христианскую девушку. Ему пришлось предпринять путешествие в чужие края в сопровождении друга, который был его наперсником в любви. Дела его там затянулись, он заболел смертельным недугом, и тогда он сказал своему другу:
«Конец мой приближается. Я не увижу больше в этом мире той, которую люблю, и боюсь, что если я умру мусульманином, то не встречу ее и в будущей жизни». Он принял христианство и умер. Его друг отправился к молодой христианке и застал ее больною. Она сказала ему: «Я не увижу больше моего друга в этом мире, но я хочу быть вместе с ним в другом мире. Поэтому свидетельствую, что нет бога, кроме бога, и Мухаммед — пророк его». С этими словами она умерла, и да будет над ней милость божья.