Нетрацы. Тетралогия
Шрифт:
До цели оставалась какая‑то сотня километров. Судя по захваченной карте, дальше не было добывающих комплексов и чего‑нибудь привлекающего внимание гаюнов либо нуждающегося в охране.
– Кажется, прошли, командир, – сверившись с картой и точкой их нахождения, произнесла Сирена. – Впереди белое пятно. Дальше охраны быть не должно.
– Они нас ловят, а не зону охраняют, – возразил Шаман. – Вот дойдем спокойно, тогда и будем радоваться.
Действительно, вокруг было тихо. Где‑то там, сзади, осталась беспорядочная пушечная стрельба по несуществующим минным
Песчанки прошли еще немного вперед, а он все чаще и чаще стал поглядывать на лежащего в ногах командирского сиденья связанного волка. Последняя обманка, не использованная при прорыве через сети, расставленные охотниками, помаргивая карими глазами, смотрела на человека. Наконец он остановил машину.
– Сирена, выпусти нашего друга, пусть напоследок вперед пробежится.
– Что‑нибудь не так?
– Да вроде все в полном порядке. Зачем нам его с собой таскать.
Установив парализатор на самую малую мощность, девушка хотела обездвижить животное.
– Подожди, я попробую с ним поговорить, – остановил ее Шаман и пристально посмотрел в глаза волка.
Животное подняло голову и в свою очередь устремило взгляд на человека. Несколько секунд между ними происходил своеобразный молчаливый диалог. Наконец волк отвел взгляд, положил голову на лапы и слегка вильнул хвостом.
– Можешь его развязывать, не укусит, – проговорил Шаман.
Сирена с опаской разрезала вязки на задних лапах животного и поднесла клинок ножа к передним. Волк поднял голову. Девушка разрезала вязки на передних лапах и челюстях хищника. Еще минуту зверь лежал неподвижно, потом поднялся, оглядел людей, будто прощаясь, и прыгнул за борт машины. Чувствуя за тонким куполом маскировочного зонта свободу, в секунды закопался в песок и выскочил под палящее солнце.
Он удачно выбрал правильное направление так, что электронному поводырю, находящемуся у него в желудке, не пришлось вмешиваться. Машины оставались на месте. Экипажи наблюдали за удаляющимся животным, ожидая возможного появления новых отметок на экранах, и они не замедлили появиться.
На перехват, примерно в двух километрах справа и слева за обманкой, вдогонку устремились две быстрые цели.
С этой точки диверсантам нужно было сворачивать так, чтобы зверь уводил преследователей в сторону от нужного песчанкам курса.
Оставался последний рывок, и, чтобы побыстрее дойти, Шаман решил изменить маскировку и, включив голограф, прибавил скорость. Со стороны могло показаться, что еще один шестиколесник, выскочив из засады, рванулся в преследование цели, пытаясь отрезать ей путь по одному из флангов.
Приказ «делай, как я», был отдан несколько часов назад, перед началом движения, и Колдун долго не раздумывал. Его песчанка в секунду превратилась в вездеход гаюнов и тоже начала набирать скорость. Но как быстро ни поменял маскировку Колдун, на этот раз противник оказался быстрее и хитрее. Из‑за ближайшего бархана выскочила бронированная машина охотников, но не погналась следом, а только чуть довернула ствол пушки в сторону удаляющейся песчанки Шамана.
– Быстро же вы учитесь, – процедил сквозь зубы инженер, когда две выпущенные им противотанковые ракеты уже пробили корму вражеской машины и взорвались внутри. Боезапас вражеской машины сдетонировал. Песчанку швырнуло на бархан, по фонарю и корпусу застучали осколки.
– Нельзя ли поаккуратней, – недовольно проговорил Самум, вытирая с лица кровь.
– Претензии к ним, – Колдун кивнул на развороченный, потерявший форму броневик, – или ко мне? – При этом со злостью надавил на стартер заглохшего двигателя и, когда он завелся, приподнял машину со склона бархана.
– К тебе ближе, – пробурчал Самум, занятый рассеченной бровью.
– Плохо то, что я их принимаю при включенном голографе, а наш вырубился.
– Счастлив тот, кто доволен наличием, – парировал Самум. – Давай пока за командиром, а там видно будет.
Песчанка от резкого набора скорости вильнула, но опытная рука водителя выровняла машину, и она устремилась вдогонку за идущим впереди вездеходом.
– Сколько усилий, а пройти по‑тихому не удалось, – проговорил Колдун, держа курс и временами поглядывая на приборы, боясь найти в их показаниях последствия хорошей встряски, полученной от взрыва.
– А я не могу сообразить, как они раскололи голограмму?
– Следы, – односложно ответил инженер.
– Какие следы?
– Они находились очень близко. Когда Шаман проехал мимо, все было натурально, но песчанка не оставляет следов протектора. Кто‑то оказался очень наблюдательным. И еще звук двигателя, он не похож на рев вездехода. Если голограмма далеко, то все нормально, а если противник рядом, то, как видишь, не получается.
– Да. У Шамана шестое чувство. Если бы мы ползли, как раньше, он бы нас расстрелял, – как будто самому себе проговорил психолог.
– Заканчивай философствовать. У нас за кормой еще один умник образовался, – зло процедил Колдун, увеличивая скорость и резко бросая машину в сторону.
Выпущенная преследователями очередь, поднимая фонтаны песка, прошла в двух метрах от правого борта.
Психолог быстро перебрался назад и сел за пушечную турель.– Ты посмотри какие умные, – кричал он Колдуну между пушечными очередями, держа преследователей на расстоянии. – Наверно, получили приказ не реагировать на показания приборов, а начинать движение только тогда, когда мы будем в прямой зрительной видимости.
– Бросай пушку, – процедил сквозь зубы инженер, швыряя машину из стороны в сторону. – С этими я сам разберусь. Если через пять минут не найдем, где укрыться, или не остановимся, то нас, как зайцев, накроют с воздуха.
Самум все понял и, перебравшись на командирское сиденье, поставил между ног трубу ПЗPK, при этом неотрывно вглядываясь в экран воздушного наблюдения.
Охотники в преследующей машине почувствовали себя в безопасности и стали медленно, но неуклонно сокращать расстояние.