neuchtennij factor
Шрифт:
– А ты кто такой? – рассматривая существо, сквозь смех поинтересовалась я.
Похлопав рыбьими губками „бантиком“, бедолага выдал нечто вроде „федеперть“ и задрыгал нижними конечностями.
– Федя, что ли? – с некоторым трудом я прекратила ржание: уж больно несчастным выглядело странное земноводное.
– И что же мне с тобой делать, Федя? Обратно в колодец – хочешь?
Лягушонок не отреагировал, продолжая пялиться мне в лицо. Пришлось подкрепить вопрос сурдопереводом, поднеся зверюшку к тёмной дыре колодца. Она отчаянно замотала
– А допрыгаешь? – я скептически оглядела висящее передо мной не понятно что. Оно энергично покивало.
– Ну, смотри мне, Федя...- аккуратно ссаженная на землю, зверушка пропыхтела что-то совсем уж непонятное и поковыляла к окружавшим тёмной стеной поляну деревьям, на полпути обернувшись и послав мне чувственный воздушный поцелуй.
Хихикнув, я проконтролировала уровень воды в ведре. Полное, как ни странно.
Вот и ладушки.
Моё триумфальное возвращение не осталось без внимания: всё ещё едва прикрытый ветошью парень досадливо хлопнул ладонью по лавке, а волк – я не поверила глазам – довольно злорадно ухмыльнулся.
– Сколько проспорил? – невинно поинтересовалась я у голого.
– Что так долго? – вопросом на вопрос ответил тот.
– Да живности в вашем колодце больше, чем воды, – беспечно насвистывая, я поставила ведро к морде Серого. Тот скептически принюхался, но привередничать не стал и, за какую-то минуту, опустошил половину десятилитровой ёмкости.
– Живность... – уныло повторил „нудист“. – Я к этой живности на версту не подойду.
– Так, - я повернулась к нему, похлопывая прихваченной у печи кочергой по ладони. – А даму, значит, на мины, Ваше Вашество?
Парень попятился, несмотря, что был выше на две головы – уж больно нехороший, видно, был у меня взгляд.
– Э-э, послушай... Мор, как её зовут? – взвыв и уворачиваясь от кочерги, он ударился в позорное бегство, спотыкаясь о скудную обстановку. Я с кровожадными воплями неслась следом, бодро через эту обстановку перепрыгивая. Когда мы зашли на третий круг, Серый ловко провёл подсечку хвостом, и я на полном ходу рухнула, удачно ткнувшись носом ему в загривок, и неудачно приложившись локтём о край лавки, под которой он по-прежнему частично обретался.
– И ты, Брут блохастый... Ну, я тебе хвост обдеру! Хотя, нет,- тяжело дыша, я скатилась с костлявой туши и демонстративно отряхнула руки.- Не буду. И так даже на варежки не годится.
Застонав, волк уткнулся носом в пол, обхватив лапами голову.
Второй мерзавец ухохатывался в безопасном углу.
Оглядев оставшееся за мной поле боя, я улыбнулась: настроение было отличным, не взирая на пострадавший локоть.
– Братишка, представь даму, – поняв, что расправа откладывается, молодчик отважно вылез из укрытия. Отвернувшись к стенке, волк досадливо дёрнул ухом.
– Как-как? – поднял бровь родственник. – Не бывает ТАКИХ имён.
– Серый, обзываться нехорошо, – я устроилась на жёстком полу поудобнее, привалившись к
– Серый, значит?
– Они мне не представлялись, – волк получил тычок локтем (здоровым), но продолжал упорно меня игнорировать.
– Тогда начнём с начала. Я – Мар, а этот невоспитанный тип – Моррин. Мы из клана Ворроков, он – глава, а я – его младший брат, – неожиданно изящно поклонился Мар.
Я недоверчиво покосилась на своего „пациента“. Это чем же он в таком жалком виде ТАКИХ подданных удерживает? Не остатками же былого авторитета? Как-то невольно начинаешь уважать… Ой! У нас же, вроде как, беседа.
– Алёна, – наконец представилась я и предупредила – Хоть раз назовёшь Алёнушкой – станешь братцем Иванушкой.
– Это как? – недопонял оборотень.
– Рога поотшибаю, красавчик, – у меня с детства аллергия на всяких „Алёнушек“. С тех самых пор, когда мне впервые зачитали вслух небезызвестную сказку. С возрастом аллергия лишь усилилась, подогреваемая убогой фантазией окружающих, считавших верхом остроумия ту самую сказку цитировать иногда к месту, а чаще всего и совсем не в тему.
– А почему ты мне тут голые колени демонстрируешь, а он всё в шубе ходит?
– Так ведь заклятье, – серьёзно, но непонятно отозвался парень.
– А что за заклятье? – уточнила я.
– Не может он перевоплотиться, – пояснил тот. – Силы нет.
– Как так? Ты ведь можешь.
– Ну, представь себе, - подумав, начал он. – Например, ты своё ухо можешь почесать?
Я кивнула и в доказательство поскребла в указанном месте.
– А с парализованной рукой?
– !? – осенило меня.
– Вот если бы бочку открыть... – вздохнул парень.
– Открою, не дрейфь, – подбодрила его я. – Будет тебе твой братец целый и весь из себя всемогущий.
– Проклятье-то всё равно никуда не денется, – махнул он рукой.
– Я колдовать не умею, поэтому с проклятиями – не ко мне. А Федя - кто? – сменила я тему. Этот вопрос занимал меня больше всего: чтобы взрослый волк-оборотень боялся лягушек?!
– Кто, прости? – непонимающе уставился на меня мой собеседник.
– Да я там из колодца какого-то зелёного в юбке вытащила. „Федеперть“ – я, как могла ближе к тексту воспроизвела пыхтение существа. – Ну, и Федей назвала. Для краткости.
– И что? – поперхнулся Мар. Похожий звук издал и Серый. Ох, простите, Моррин.
– И ничего,- пожала я плечами. – В лес ускакал с поцелуем воздушным.
Оба брата застонали.
– Ой, русалки не обрадуются! Ты же водянника выпустила, а он для них – хуже чумы. А что в юбке – так это один из самых крупных.
– Это лягушонок-то? – не поверила я. – Да он с крысу ростом.
– Это он сейчас с крысу ростом. Доберётся родничками до реки – меня в несколько раз больше станет, – пояснил парень.
– И леший с ними, с русалками. Они меня сожрать пожелали, потому – не жалко. А с чего мы так драпанули? Тихо же всё было.