Неудачная реинкарнация
Шрифт:
— Володя, а вы что скучаете? — тут же среагировала учительница. — Неинтересно?
— Равномерно темперированный строй? — уточнил он. — Ну… неинтересно. Мне национальная музыка нравится. А тут стол… слышите?
И он воодушевлённо простучал гулкую дробь.
— Это же музыка! — сказал он. — Слышите? И какие слова ложатся!
Он замер, сосредоточился… рассыпалась звонкая переливчатая дробь, и зазвучал холодный, отстранённо-гордый голос:
— Фуэ ла ноче дэ Сантъяго! И кази пор компромисо… сэ апагарон лос фаролэс — и сэ энсэндиэрон лос гриййос!
Голос немного разогрелся, приобрёл необходимую глубину — и он легонько качнул ритмом…
— Случилось… ночью, в Сантъяго! — добавил он волнующей хрипотцы в перевод. — Так — словно сговорились! — фонари погасли — а светляки засияли!
Учительница заворожённо слушала. Музыкальная подготовка оказала плохую услугу — она полностью попала под магию музыки его голоса — точнее, она просто смогла её услышать — и пропала…
— Эн лас ультимас эскинас токэ сус печос дормидос! — страстно сообщил он. — И сэ абриэрон дэ пронто — комо рамос дэ хасинтас!
— Переведи! — прошелестело по классу.
— А на окраине, в переулке — чуть тронул её… — прошептал он — и прикусил язык.
— Володя, продолжайте! — воодушевлённо сказала учительница. — Посмотрите, как классу интересно!
— Ещё бы! — проворчал он. — Чуют, волки, о чём там дальше…
— Вот… это же прекрасные стихи! — воскликнула учительница. — В них музыка живёт! Можно будет даже номер для школьного театра сделать! Под такой ритм… вы переводите, не стесняйтесь! Никогда бы не подумала, что простой семиклассник прекрасно знает иностранные языки! Это же просто чудо!
— А вы какой язык учили в своё время? — осторожно поинтересовался он.
— В том-то и дело, что испанский! Я даже немного поняла, о чём там! Ну, Володя, не заставляйте себя упрашивать!
— Можно, я после уроков вам нашепчу? — предложил он. — Ой, блин, после уроков — ещё хуже…
— Тогда мне! — что-то сообразила Олька. — Никому нельзя, но мне — можно!
— Володя! — укоризненно сказала учительница.
— Вот если б вы «Ла касада инфиэль» Лорки прочитали, не просили б озвучить перевод — по крайней мере, при семиклассниках! — попытался намекнуть он.
— Лорка? — переспросила учительница, скрыв обиду. — Что ж, я обязательно посмотрю в библиотеке.
На том урок и закончили.
А в коридоре его остановила первая красавица класса — и все девчонки у неё за спиной. И, немного в стороне, большинство классных бандитов.
— Ну, продолжай! — скомандовала Олька.
Он оглядел заинтересованные лица.
— Стихи не для вас были писаны — для взрослых! — предупредил он.
— Да мы сразу поняли! — брякнул Типун от окна. — Ты читай давай, не ломайся! Чего там такого, что мы ещё не знаем? Вроде все перепробовали?
— Вот именно! — согласился он. — Все пробовали, ни о чём не задумывались. В результате — каша в голове. Своих принципов нет, ничто святое не наделит великой силой…
Понимание ударило болезненно ярко — и мгновенно ушло.
— Значит, так! — сказал он, недовольно поморщившись. — В этой песне — как на мир смотрит красавец цыган, богатый, щедрый и страстный. Как смотрит на мир — и на женщин. Специально для девочек — хорошенько подумайте над последними его словами! Именно над последними, не над первыми! И не кривитесь, а подумайте… вот над чем: то было ночью, в Сантъяго! И, словно сговору рады, в округе огни погасли, и засверкали цикады…
Голос его раскатился по коридору — и упал тёмным бархатом на беззащитный перед властью искусства класс…
— Значит, меня в заговор не берёшь? — прямо спросил полицейский дознаватель.
Хист подумал, прежде чем ответить.
— Службы собственной безопасности у нас нет, — медленно сказал он. — Если и будет, то не такая… не такая продажная. А простым эпсаром в патруль — готов ли?
— Э, нет! — сказал дознаватель. — Э, нет! Ты же своих эпсаров каждый день на тренировки гоняешь! А у меня здоровье одно — и уже подорвано служебными пьянками! Так что… спасибо — и категорическое нет!
Они вежливо посмеялись.
— Мамашу твою я нашёл, — сообщил дознаватель. — Деньги передал, но… там такие дела в столице, что лучше ей здесь жить.
— Рехнулся? — вскинулся Хист. — Ты посмотри, что здесь творится! И что ещё будет!
— Лучше здесь! — твёрдо сказал дознаватель. — Усадьба тхемало — самое надёжное на сегодня убежище для твоей мамаши. Уж поверь старому продажному эсбэшнику. Я и так её умыкнул в последний момент. Так что бери возок и на станцию — она тебя там дожидается. И будем считать, что мы в расчёте: ты мне жизнь спас, а я твоей матери. Что ещё? Да, у тебя, оказывается, та-а-кие знакомые есть! Из управления делами самого подвизиря, э?
— Скорее, сам подвизиря, — без всякой радости сказал Хист.
— Э? — растерялся дознаватель. — Ну… в общем, сказали передать тебе вот это. Очень убедительно сказали передать. Только ты, это… коробочку без меня открой, а то я наслышан о привычках подвизиря! Как бахнет гномьей магией…
Дознаватель неуверенно хлопнул его по плечу и убыл. Дребен Хист открыл коробочку, особенно не задумываясь. Заразился беспечностью от эльфов? Скорее, предполагал, что там может скрываться — и не ошибся. Внутри, на белом шёлке, был приколот нагрудной знак — красная роза, выполненная из драгоценных камней. Знак, кроме чина, сам по себе был целым состоянием. Но к нему прилагались и необходимые документы. Эльфийский принц-мятежник заботился о своих соратниках!
Эпсаар «красная роза», диктатор всея округи, никакого возка в распоряжении не имел. Как-то всё больше бегом или на трофейном степняке… Так что он подумал и отправился к Коле Гончару. То есть ноги его туда сами понесли. Может, эльфы чего новенького скажут. В смысле, может, Яху увидит, поболтает маленько, прикоснётся случайно…
Калитку сама Яха и открыла, а вовсе не полицейский-охранник, как предполагалось.
— О, Дребен! — обрадовалась Яха, схватила его за руку и затащила внутрь. — Не стой столбом, заходи, ты же свой! Ой, а я так и подумала, что это ты! Ты же всегда вечером приходишь! Мама!!! Наш Дребен пришёл! Я стол приготовлю?