Неудачник
Шрифт:
Либби испустил стонущий звук и обхватил руками голову.
Найти нужный астероид среди тысяч других - так же просто, как с земной орбиты разглядеть в Лондоне Трафальгарскую площадь. Вы ведь стартуете со скоростью около девятнадцати миль в секунду, что примерно равно скорости самой Земли. И пытаетесь выписать траекторию, которая не только пересечет орбиту крошечного быстро несущегося тела, но и обеспечит свидание. Астероид Н5-5388 - "восемьдесят восьмой" - лежал от Солнца на расстоянии около двух десятых астрономической единицы, что составляло чуть больше двухсот миллионов миль. Когда корабль стартовал, он находился в трехстах миллионах миль от
На девятый день капитан Дойл отправился в штурманскую рубку и начал мучить клавиатуру массивного вычислительного комплекса. Затем он послал дневального за штурманом. Через несколько минут внушительная фигура вплыла в дверь, зафиксировалась с помощью троса и поприветствовала капитана, пристегнутого ремнями к своему креслу:
– Утро доброе, шкипер.
– Привет, Блэки, - старый космический волк поднял глаза от экрана.
– Я как раз проверяю твои расчеты по "обеденным" ускорениям.
– Может, отправим за борт всех этих крысят, сэр? Вместе с очередной порцией мусора. Тогда ни вам, ни мне заниматься ерундой больше не придется.
– К сожалению, это лишь мечты. А в жизни, если мы не дадим ребятам проглотить свою пайку, то довезем до астероида кучку доходяг. С десяти по корабельному времени я собираюсь приступить к торможению. Какие у нас были скорость и координаты на восемь вечера?
Штурман достал из кителя блокнот.
– Скорость - триста пятьдесят восемь миль в секунду; курс: прямое восхождение - пятнадцать часов, восемь минут, двадцать семь секунд; склонение - минус семь градусов, три минуты; расстояние до Солнца - сто девяносто два миллиона четыреста восемьдесят тысяч миль. Наше радиальное положение - двенадцать градусов над курсом и почти нулевое на курсе по прямому восхождению. Солнечные координаты нужны?
– Пока что обойдемся без них.
– Капитан склонился к компьютеру, принял озабоченный вид и, пока шли расчеты, сосредоточенно жевал кончик языка.
– Я хочу, Блэки, чтобы ты покончил с ускорением за один миллион миль до орбиты "восемьдесят восьмого". Меня трясет от злости, когда я трачу топливо, но в поясе астероидов столько всякого хлама, да еще этот наш чертов булыжник такой крохотный, что придется закладывать поисковую кривую. За эти двадцать часов торможения кое-что надо будет сделать. На восьмом часу начинай изменение курса влево. Примени асимптотическое приближение. К шести утра наш доблестный звездолет должен быть неподалеку от "восемьдесят восьмого", на круговой траектории, параллельной его орбите. Если меня не забудут разбудить, я поднимусь в три.
– Есть, сэр.
– Когда получишь окончательные расчеты, забрось их мне. Журнал распоряжений пришлю тебе попозже.
Корабль ускорялся по расписанию. Вскоре после трех утра капитан появился в рубке и уставился в забортную темноту. Солнце все еще пряталось за корпусом корабля, и непроглядная мгла пробивалась только голубыми просверками приборов, да лучиком света из-под крышки приборной доски. Услыхав знакомые шаги, штурман повернулся.
– Доброе утро, капитан.
– Надеюсь, доброе, Блэки. Он уже виден?
– Еще нет. Мы изучили с полдюжины камней, но ни один не был похож на наш "восемьдесят восьмой".
– Что-нибудь есть поблизости?
– Не так, чтобы очень. Разве что горсточка песка - время от времени мы на такие натыкаемся.
– Это вряд ли нам повредит - мы же заходим им в хвост. Если бы все навигаторы хорошо понимали, что астероиды движутся всегда по определенной траектории на фиксированной скорости - ни у кого бы не было неприятностей.
– Капитан остановился, чтобы прикурить.
– Говорят, что космос опасен, и я этого отрицать не стану. Однако, перебирая все аварийные ситуации за последние двадцать лет, я вижу, что проблемы возникают только из-за беспечности.
– Вы как всегда правы, шкипер. Между прочим, в столешнице под приборной доской - кофе.
– Спасибо, я уже попил кофейку у себя в каюте.
Капитан, присоединившись к вахтенным у стереоскопов и радаров, стал всматриваться в мерцающую черноту. Тремя сигаретами спустя ближайший к нему вахтенный рявкнул:
– Вижу свет.
– В каком направлении?
Помощник капитана снял показания с индикаторов стереоскопа:
– Ноль точка два, к корме - один точка три. Легкое смещение вперед.
– Помощник придвинулся к радару и добавил: - Дистанция - семь девять ноль четыре три.
– Это проверить можно?
– Вполне, сэр.
– Каков диаметр диска?
– раздался оглушительный голос штурмана. Первый вахтенный стал поспешно крутить ручки прибора, но капитан легонько отодвинул его в сторону.
– Я сам справлюсь, сынок.
– Дойл приложился к двухглазому окуляру, чтобы рассмотреть серебристый шарик. Затем стал осторожно разводить светящиеся кресты окуляров, пока они не коснулись верхнего и нижнего краев диска.
– Засекайте!
Показания были записаны и переданы штурману.
– Это наш малыш, кэп.
– Я рад.
– Мне сделать визуальную триангуляцию?
– Пусть вахтенный помощник займется этим. А ты иди вздремни. Мы будем ее делать, когда подойдем достаточно близко, чтобы применить оптический дальномер.
– Спасибо. Тогда я пошел.
Весть о том, что "восемьдесят восьмой" уже виден, облетела весь корабль за несколько минут. Либби вскоре оказался на десантной палубе, где протиснулся сквозь возбужденную толпу сотоварищей, чтобы разглядеть через иллюминатор будущий дом. Маккой охладил пыл собравшихся.
– К тому времени, когда эта штука разбухнет настолько, что начнет мозолить глаза, мы все будем отдыхать на наших посадочных местах. А что вы хотите, у него диаметр всего сто миль.
Через какое-то время в корабельных динамиках раздалось:
– Слушай мою команду. Всем занять свои места. Задраить люки. Приготовиться к отключению вентиляторов по сигналу.
Следующие два часа бдительный Маккой не давал подняться никому из своего отделения. Толчки маневровых двигателей чередовались с тошнотворными периодами невесомости. Лопасти вентиляторов замерли, и клапаны затворов с щелчком встали на свои места. Всего несколько мгновений корабль находился в свободном падении. Последний толчок двигателя, еще пять секунд падения - и корпус слегка тряхнуло. Из динамика донесся трубный звук, и вентиляторы снова загудели.