Неудачники
Шрифт:
— Эм… — промычал Рэм. О таком он даже и не подумал. Неужели задания раздают не всем желающим, а как-то отбирают тех, кто… достоин? Нет! Даже не достоин, а просто умеет убеждать!
— Но это еще не все, — продолжил Ланс задумчиво. — Вот ты считаешь, что сам выбираешь черту, а мне кажется, что все наоборот: не ты выбираешь, черта выбирает тебя.
— Что? — эта мысль для Рэма оказалась совершенно неожиданной. — Это как?
— Ты когда-нибудь задумывался, откуда мы — Дети Небес — взялись?
— Нет, — воин удивился, почему Ланс столь внезапно сменил тему. — Это
— Я убежден, — улыбаясь, произнес жрец, — что мы не пришли из ниоткуда, у каждого из нас есть прошлое. Да, мы о нем ничего не помним, но оно влияет на нас, да еще как!
— Разве? — еще одна неожиданная мысль. Рэм просто слушал, запутавшись в измышлениях Ланса.
— Возьмем Йерка. У меня возникло чувство, что он всю свою жизнь только и делал, что воплощал, — лидер Неудачников усмехнулся, — иллюзии. Странные идеи, новые смыслы, безумные предположения — все то, что не имеет под собой разумного подтверждения — он превращал в нечто более осязаемое, в нечто понятное другим. Вот представь себе: есть мудрец, который придумывает что-то новое, и есть богач, у которого есть много денег. Ни тот, ни другой не могут столкнуться: слишком разные у них интересы. А где-то между ними живет Йерк: у него нет денег; он не может придумывать что-то новое; но при этом он может придумать, как использовать чужую идею, и знает того, у кого деньги есть. Связующее звено. Посредник.
— Или Мэри Сью, — продолжил Ланс после небольшой паузы. — Если отбросить все наносное, то эта оторва — урожденная циркачка. Она любит и умеет привлекать внимание. Она изумительно чувствует пространство и не менее великолепно владеет своим телом. Правда, есть одно «но»: Рыжая не любит проигрывать. Почему-то она считает, что должна всегда побеждать. Странное желание для той, кто выступала под куполом циркового шатра.
Рэм промолчал. Слова Ланса не вязались с тем, что он видел прошлой ночью. Циркачка? Не обязательно. Возможно, Рыжая и взаправду выступала на потеху публике, но не в цирке, а… оформить мысль он не успел.
— Со мной все просто. Мне кажется, что я всегда превосходно, — Ланс запнулся и продолжил чуть менее уверенно, — убеждал других людей.
Почему-то Рэму показалось, что вместо «убеждал» Ланс хотел сказать другое слово.
— Мичи? — упомянув мошенницу, жрец примолк. — С ней сложнее. Ты же видел ее лицо. У Детей Небес при появлении кожа чистая: ни родинок, ни шрамов, ни родимых пятен; максимум — морщины, как признак старости.
Рэм согласно кивнул. В памяти возникла безымянная старушка, убитая капитаном Зиверсом. Она выглядела слишком… ухожено. Особенно по сравнению с тем древним старцем, что вылез из фургона и стал раздавать камни души.
— А Мичи появилась со шрамами на лице. Я пробовал лечить ее, обращался к другим жрецам, но ничего не получилось, — развел руками жрец. — Словно что-то в ней самой не хочет избавляться от них. Может быть, именно эти шрамы напоминают ей об опасности? Даже не знаю, хотел бы я знать, что за тайну она скрывает в первую очередь от себя самой.
— А теперь посмотри на нас, — Ланс улыбнулся, — на меня с моей убедительностью, на Йерка
— Не знаю… — пробормотал Рэм. Сказанное следовало хорошенько обдумать.
— Вот и я не знаю, — вздохнул Ланс. — Ладно, иди готовься. На рассвете выезжаем.
Рэм сделал пару шагов к двери и пораженно замер. Ланс ничего не сказал ни про него, ни про Лианга. И если черты и характеристики молодого следопыта могли быть секретом, то про Рэмовы характеристики и черты…
— А я? — произнес Рэм, не оборачиваясь. — Что ты думаешь обо мне?
— Ты? — в голосе Ланса почудилась улыбка… И что-то еще. — Ты — хороший парень, Рэм. Простой. Хороший. Парень.
— Спасибо, — воин улыбнулся и вышел в коридор. Приятно осознавать, что тебя считают хорошим парнем. Простым. Хорошим. Парнем.
Вряд ли село Дольме сильно отличалось от тех сел, что находились на южных границах княжества. Сельские домики походили друг на друга. Они складывались из необожжённого кирпича, обмазывались глиной, выбеливались известью и крылись соломой. Причем из необожженки строились не только дома, но и всяческие пристройки. К дереву в этих краях относились очень бережно: вместо сплошных заборов — плетни да живые изгороди.
Сильней всех выделялся дом местного трактирщика, пристроенный к трактиру: ни на первое, ни на второе хозяин не пожалел ни камней, ни древесины. По сравнению с ним дом старосты выглядел куда бедней. От остальных его отличал лишь обложенный черепицей конек да выкрашенные красным ставни. Невысокий плетень не скрывал, что хозяйство у старосты Тувика небольшое.
— А мы вас давно ждали, — заявил он, встретив Неудачников во дворе.
— Рад видеть, что вы люди простые да работящие, — заключил староста, внимательно изучив их внешний вид.
— И предусмотрительные, — глубокомысленно добавил он, получив от Ланса письмо с рекомендациями Гильдии. Письмо староста Тувик читать не стал. Пару раз попробовал отколупнуть радужную печать и, убедившись в бесполезности сего действия, снова переключился на искателей приключений:
— В общем, подходите вы нам. Берем!
— То есть — берете? — широко улыбнулся Ланс. — Вы не коров на ярмарке покупаете.
— Точно не коров, — вернул улыбку староста. — Хорошую телку с бухты-барахты не выбрать! Ее ж осмотреть надо хорошенько! За вымя подергать. За хвост! Рога проверить: мало ли! С вашим-то братом куда проще!
Черные, слегка выпученные, глаза, чуть оттопыренные уши, широкие мясистые губы, и длинные, опускающиеся вниз усы придавали старосте сходство с крупным сомом. Лицо излучало довольство: сом предвкушал новую трапезу, ведь перед ним оказалась кучка несмышленых мальков.
— Согласен, — кивнул Ланс, решив не портить отношения со старостой раньше времени. — С нами проще. Вы только скажите, с чем вам помочь надо, и мы все сделаем.
— Прям все? — не поверил Тувик. Он похлопал глазами, а потом расплылся в довольной улыбке. — Что ж. Хорошо.