Неугасимый огонь
Шрифт:
– Великая честь для нас быть гостями в твоём доме, царь.
Александр учтиво поклонился ей.
– Я рад приветствовать и принимать так же и тебя, царственная Нефер Мерит-Ра Хатшепсут Нармер-Нофрет [74] .
Мерит покосилась на Анхнофрет и сказала:
– Ты удивил меня, великий царь.
– Тем, что назвал твоё полное имя? Твоя посланница сообщила мне его, как и все титулы.
– Я предлагаю опустить их, – улыбнулась Мерит, – их перечисление займёт слишком много времени. Но ты должен извинить нас, великий царь. Птолемей не назвал нам твоих титулов. Невежливо для гостя должным образом не приветствовать хозяина
74
Имя означает – "Прекрасная возлюбленная Солнца, почтеннейшая дочь древней крови Сома Разящего".
– Как нам называть тебя, а-бити? – спросил Тутмос.
– Просто – Александр.
Царь повернулся и вскочил на Букефала. Величайший взошёл на колесницу.
– Ромб! – скомандовал Птолемей.
Гетайры, стоявшие колонной вдоль дороги, шагах в тридцати от неё, быстро перестроились в ромб.
– Шагом, вперёд!
Царская ила двинулась к дороге, сохраняя идеальность построения, любимого фессалийцами за то, что оно позволяло коннице в бою быстро менять направление атаки, не расстраивая ряды. Это гетайры немедленно и продемонстрировали фараону. Когда они достигли дороги, Птолемей прокричал:
– Направо!
"Друзья" разом поворотили коней. Тот, кто располагался на правой оконечности ромба, оказался во главе отряда.
– Рысью, вперёд!
Всадники касались коленями друг друга и, даже когда ускорились, строй не разорвался. Тутмос, хотя изо всех сил старался сохранять царственную невозмутимость, не сдержал восхищения, чуть скривил губы и едва заметно покачал головой. Это не укрылось от Александра, который внимательно следил за выражением лица фараона. Царь улыбнулся. Демонстрация удалась на славу.
– Да, это тебе не та-неху и не хабиру, – сказал Тутмос, повернувшись к Мерит-Ра, – видел бы Аменемхеб... Старик не поверит, что подобное возможно. Интересно, они и в бою на такое способны?
– Судя по всему, да, – сказала Мерит, – Ипи рассказывал.
– Он не видел, – возразил фараон, – видел Нахтра. А теперь и я. Должен признаться, впечатляет. Какие ещё нас ждут сюрпризы?
Тем временем по команде Птолемея вслед за гетайрами двинулись гипасписты. Они шагали в ногу. Впереди шёл флейтист и насвистывал ритм.
Александр пустил "фессалийца" шагом, жестом пригласив фараона продолжить путь. Тутмос легонько стегнул лошадей. Следом за его колесницей пристроила свою Анхнофрет. За ней потянулась вся процессия.
Через некоторое время впереди показались сложенные из дикого камня стены Саламина.
– Эллины считают, что град сей построил знаменитый лучник Тевкр, сын Теламона, – сказал Александр, – он назвал его в честь своей родины, острова у берегов Аттики. По преданию это случилось после Троянской войны, однако мы уже знаем, что до неё ещё далеко, а Саламин, между тем, существует. Критяне зовут его – Сарамину. Стало быть, наши предания ошибаются. Как выяснилось, не только они. Прежде мои знания о вашей стране ограничивались лишь теми сведениями, которые сообщил Геродот, учёный муж, побывавший в Египте и общавшийся со жрецами. Рассказы Птолемея, а потом и беседы с Тутии и Анфеей вынуждают меня теперь с большим недоверием относиться к книге сего мужа. Слишком много обнаружилось противоречий между тем, что писал он и тем, что я услышал о Египте за последнее время.
– С Анфеей? – переспросила Мерит-Ра, – кто это?
– Так мы зовём твою посланницу, – ответил царь, повернувшись к улыбающейся Анхнофрет.
– В первые дни они называли меня Анферет, – пояснила она, – теперь зовут Анфеей.
– Надо признать, ваши имена довольно сложны для нас, – добавил Александр, – ты не представляешь, царственная Мерит-Ра, каких трудов мне стоило запомнить и правильно произнести твоё полное имя.
– А что означает имя "Анфея"? – спросил Тутмос.
– Цветок.
– Вот как? – фараон и Мерит-Ра переглянулись.
Фараон посмотрел на Анхнофрет.
– Это что, совпадение?
Та пожала плечами.
– Я не называла своё прозвище.
– Так говоришь, будто они прежде не слышали о Ядовитом Цветке Тростника, – хмыкнул фараон.
– Не слышали, Величайший. Ты забываешь, что им неизвестно ещё очень многое из того, что не является секретом для любого простолюдина на всём побережье от Бехдета до Киццувадны.
– Я смотрю, твою красоту оценили по достоинству, – сказал фараон странным голосом.
Мерит бросила настороженный взгляд на супруга и поспешила переменить тему.
– Так значит, царь, тот путешественник, побывавший в Та-Кем, в своих рассказах исказил наши обычаи?
– Он описал их великое множество, и где там истина, а где выдумка, я пока не берусь судить. Но вот в том, что касается ваших верований, он присочинил изрядно, как я теперь вижу. По его рассказам, вы верите в тех же богов, что и мы, только зовёте их иначе. Нашего Зевса он назвал Амоном...
– Аменом, – поправила Анхнофрет.
Царь кивнул.
– Аменом. А, к примеру, Диониса – Осирисом.
– Усером.
Александр засмеялся.
– Я думаю, в душе она считает, что проще научить правильно говорить дерево, чем избавить меня от привычек называть все на эллинский лад.
Анхнофрет тоже засмеялась, а Мерит улыбнулась. Фараон веселья не разделил и сохранил невозмутимое лицо.
– У вас много богов, так же, как у хатти? – спросил Тутмос.
– Да. Наши историки и философы считали, что у египтян богов ещё больше. Анхнофрет рассказала мне, что ваши Нетеру – существа иной природы.
– Это так, – подтвердила Мерит, – мы не считаем их богами. Есть лишь один Бог, Сокровенный Ра, единый в трёх ликах. На рассвете он – Хепри, в полдень – Амен, а позже – Атум, создатель заката. Нетеру – лишь его проявления, хотя высшие из них наделены собственной волей.
– Все это с трудом поддаётся осмыслению, – покачал головой Александр, – хотя некоторые из эллинских философов придерживаются схожих взглядов на природу богов.
– Вот как? – удивилась Мерит.
– Есть один Бог, меж богов и людей величайший. Так говорил Ксенофан Колофонский. Мой учитель полагал, что Ксенофан подразумевал под Единым Богом все сущее, Космос. Люди дают ему разные имена, отдаляясь друг от друга.