Неугомонный эльф
Шрифт:
— Рано или поздно, через сто или двести лет, но Эвлар серьезно поплатится за это, — негромко обронил Фрозинтар. — Я бывал там несколько раз и представляю себе положение дел. Сейчас там нежить затаилась, но потом все эти Белые Лошади, Черные Кони, морлы и прочий сброд вылезет и наделает дел.
— Думаешь, они еще придут к нам на поклон?
— Всенепременно. Стоит новому верховному магу понять, что в одиночку он не справляется, как сразу вспомнят о существовании Искателей. Конечно, они назовут этот Орден как-нибудь по-другому…
— Только я не доживу до этого счастливого дня. Гильдия сейчас далеко не в лучшем положении. Боюсь, после моей смерти она развалится совсем. Может быть, ты…
— Нет, — качнул головой драур. — Не думаю, что у меня получится дважды войти в одну и ту же реку. Да и обещал я… Вот совет дать могу. Измените гильдию. Хотя бы смените название. Ну скажем, на Орден Искателей. Начните принимать в него знатных людей. Пусть они, вступая в ваши ряды, приносят часть своего состояния в виде денежных средств или каких-либо земель, замков…
— А что, — морщинистое лицо старика оживилось, и даже, кажется, слепые глаза молодо заблестели, — это хорошая идея! Что скажете, братья?
Они сидели у накрытого стола в покоях Седого Бакая в окружении старших чинов гильдии. Несколько юрких виночерпиев из числа младших учеников сновали вокруг, прислуживая за столом. Услышав вопрос слепца, пирующие тут же развернулись в его сторону. Послышались довольные и радостные восклицания. Идея впрямь была хорошей, и плевать, что подала ее нежить.
За идею подняли бокалы с вином, но, когда виночерпий сунулся к Седому Бакаю и Фрозинтару, чтобы долить им напитка, оба отказались.
— Мне достаточно, — промолвил слепец. — В моем возрасте много пить не стоит.
— Мне тоже хватит, — кивнул Фрозинтар.
— Ты все еще не ешь? — заинтересовался Седой Бакай.
— А зачем? Я питаюсь энергией, и мне хватает.
— А почему тогда пьешь?
— Это пью не я, а мой организм. Обезвоживание — слышал о таком явлении? Влага испаряется, и ее запасы надо пополнять, иначе я просто-напросто высохну. Правда, мне нужно меньше, чем человеку, — я не потею, мне не приходится бегать за угол…
Внезапно он замолчал, уставившись в одну точку.
— Что случилось? — поинтересовался старик, решив, что его друг просто к чему-то прислушивается.
— Да вот, вспомнил…
— Не беспокойся. — Седой Бакай усмехнулся и на ощупь дотронулся до руки драура. — Сейчас их приведут!
Топот и громкие крики в коридоре возвестили о возвращении пропажи.
Карадор влетел первым, с разбегу кинувшись Фрозинтару на шею:
— Ура! Фрося! Это ты! Наконец-то! Теперь мы с тобой тут разберемся. Прикинь, эти жмоты мою награду зажали и делиться не хотят!
— Они поделятся, — сквозь зубы процедил драур, пытаясь отпихнуть от себя неугомонного эльфа. Не то чтобы тот мог его задушить, просто как-то чересчур плотно уселся на коленях. Вон Льор уже начал сердито сопеть и ревниво стрелять глазами.
— Точно? Здорово! — взвизгнул Карадор, спрыгивая на пол. — О, колбаска! — Взгляд его упал на накрытый стол. Он ломился от яств — испугавшись «нападения драура», члены гильдии спешили запить потрясение крепкими напитками и зажевать чем-нибудь вкусным, — и среди предложенных блюд встречалась и колбаса, что для эльфа было самым главным. Он тут же схватил два больших куска кровяной колбасы и засунул их в рот.
— Ждодава! — прочавкал он с набитым ртом. — А то я гаодный, как волк! Ребята, идите сюда! — цапнув еще кусок ветчины, он махнул им в сторону остановившихся на пороге Тары и Асатора. — Тут Фрося! И есть еда. Тара, покушай курочку!
Упомянутая птица была выдернута из чьих-то рук и на ладонях протянута девушке.
— Не бойся, не отравлено… Наверное, — в доказательство от курицы был с хрустом откушен большой кусок вместе с костями и шкурой. — Да, кстати. — Локоть неугомонного эльфа врезался в солнечное сплетение неосторожно приблизившегося к нему Искателя. От неожиданности тот согнулся пополам. — Верните уже Асе оружие. Ему эти мечи дороги как память. Он же того — Преданный. Ему без оружия нельзя. Свои засмеют!
— А кто говорил, что Преданные — это вообще звери, которым оружие просто так выдают, чтоб они из толпы не выделялись? — негромким голосом поинтересовался Фрозинтар.
— Ась? — Карадор резко развернулся, попутно вторым локтем задев еще одного человека, который от неожиданности выронил кувшин с вином. — Чего? Ну… — Он почесал за ухом двузубой вилкой. — А никакого противоречия нету! Если он будет без оружия, он станет выделяться в толпе — все станут пальцами показывать, вот, мол, Преданный идет, спасайся, кто может! А когда он при мечах, то вроде рыцарь как рыцарь, бояться нечего. То есть бояться будут, но тогда станет уже поздно. Вот как тебя, Фрося. Ты же свой, а когда вот так смотришь, так охота в штаны наложить.
— Ты его убить не пробовал? — наклонившись к драуру, тихим шепотом поинтересовался Седой Бакай.
— Пробовал, — так же тихо ответил тот. — Не получается.
— Ась? — немедленно отреагировал Карадор. — Что за гнусные инсинуации в мой адрес?
Танир не чувствовал ничего, не было ни горечи, ни разочарования, ни страха. Только полное опустошение. Тара и ее энергия ускользнули от молодого волшебника. Бывшая «охотница» и шанс когда-нибудь стать великим магом утеряны навсегда — Искатели теперь и на арбалетный выстрел не подпустят его к подопечным самого Фрозинтара, оказавшегося, можно сказать, основателем гильдии. А возвращаться на Радужный Архипелаг после убийства Видящей — эльф был уверен, что захватившая его в плен волшебница мертва, — ему тоже не с руки. В темницу не посадят, но и по головке не погладят. Он рассчитывал вернуться победителем, в блеске славы — и что получилось? У него больше ничего нет!
Эльф сидел в каморке, где обычно жил привезший его сюда человек. Рей Обжора позволил гостю пока побыть тут, но недалек час, когда придется убираться на все четыре стороны. А куда он пойдет? В землях людей Перворожденный будет бросаться в глаза, как черная ворона на белом снегу. Впрочем, есть одна мыслишка…
Когда дверь скрипнула и на пороге показался знакомый Искатель, Танир поднялся ему навстречу, готовый на все.
— Ты все еще здесь? — вместо приветствия поинтересовался человек.