Неукротимое милосердие. Откровения женщин мистиков из разных культур и времен
Шрифт:
Полезно включить в свой распорядок какую-либо дисциплинирующую практику, например медитацию или молитву. Пребывание в тишине – наш волшебный ковер, помогающий нам не отождествлять себя со всякой невротической мыслью, с каждым волнующим отвлечением внимания. Если мы намеренно встраиваем в распорядок дня время для благоговения или тишины, то мы практикуем видение глазами любви. С каждым разом нам все лучше удается видеть вокруг себя одну любовь. Вы можете провести всего двадцать минут, медитируя на мягкой подстилке, а можете и побродить по пляжу в одиночестве. Можете преклонить колени в церкви или мечети либо же просто внимательно следить за дыханием.
От
Я занималась медитативными практиками несколько десятилетий, пока не нашла свой путь домой – путь женского созерцания. Я начала его поиски в четырнадцать лет. Первоначально я следовала в этом мужскому подходу: главное – сломить эго и отвлечься от своего тела. Моя цель была в отделении себя от материального и путешествия в астральные сферы – такой подход вполне согласовывался с подростковым увлечением трансцендентальным. Я была довольно-таки эмоциональным тинейджером (наверно, как и вы). И когда я приступила к формальному изучению и практике разных способов медитации, то уже встретилась со множеством смертей – из самых важных событий назову кончину старшего брата и моего первого парня. Кроме того, на меня порой внезапно накатывало состояние измененного сознания (скорее всего, это было вызвано случайным приемом ЛСД на вечеринке в мои тринадцать лет) – эти переживания ошеломляли меня, вызывали оцепенение и страх.
Со всем этим я справлялась при помощи поэзии – читала стихотворения и их записывала. Я придумывала простые мелодии в минорном ключе и пела сама себе, спрятавшись в тальнике на берегу реки Хондо рядом с домом в моем городке Таос в штате Нью-Мексико. Эти немудреные песни вызывали у меня слезы. Я рисовала в альбоме абстрактные автопортреты в профиль. Изображала себя с огромными грустными глазами, как бы говорящими о глубокой мудрости. В общем, я была идеальным кандидатом для разного рода духовных обманов.
Конечно, тут же появился шарлатан и убедил меня, что состояние ужасной разобщенности на самом деле говорит о грядущем просветлении. Нужен лишь кто-то, кто разовьет мою святость, и (самое удивительное!) он как раз и есть этот человек. Он уговорил меня уйти из дома и переехать к нему в коммуну в горах, где бы он занялся моим пробуждением. Хотя мне еще не было пятнадцати лет, родители дали на это согласие. Это случилось в 1970-е, в самый расцвет контркультурного движения, когда под сомнение ставились традиционные и социальные структуры и представления, например о незыблемости семьи. Вдобавок меня увлекало желание постичь Бога, и мои родители (а их увлекали их собственные желания) верили мне.
Мой учитель будил меня в холодной избушке в три часа утра («час святых и учителей», как он объяснял) и сопровождал в небольшую келью из необожженного кирпича. Там я неукоснительно практиковала дыхание йогинов. На время я теряла сознание, он укутывал меня одеялом и удерживал, пока я, дрожа, не возвращалась в тело.
Я медитировала. Медитировала по утрам до занятий и вечером до ужина. Медитировала, когда ложилась спать и когда просыпалась ночью. У меня были видения. Я видела различные цвета, слышала диковинную музыку и вспоминала прошлые жизни. Я пронзила покровы майи и пережила все, что могла испытать через чувства как иллюзию. А затем позволила учителю вступить со мной в сексуальные отношения, так как, согласно его убеждениям, это было важным элементом моего освобождения, а потому и освобождения всех живых существ.
Как вы сами видите, во всем этом было много совершенно неправильного. В первую очередь сексуальное принуждение. Значительную часть зрелой жизни я потратила на то, чтобы исцелиться от его последствий. Я поддерживала девушек и женщин в возвращении права самим распоряжаться своими телами. Но это не главное, на что я хочу обратить ваше внимание. Пока мне промывали мозги и убеждали отдать свое тело мужчине, которому оно не принадлежало, я уже вполне воспринимала тело как иллюзию, над которой нужно вознестись. И билетом в такую блаженную трансцендентность стала медитация. Сев в определенную позу и закрыв глаза, используя мантры и визуализации, я вышла на трассу сознания, вытянула руку с поднятым большим пальцем и ловила попутки до границ космоса. Я прорвалась в плоскость сознания, где меня поджидали разного рода сверхъестественные приключения, повергая в прах маленькое надоедливое тело. Как я полагала, это и подразумевало под собой духовность.
Чтобы исцелиться от такого наваждения, мне потребовалось не только сбежать от мастера-шарлатана, но и вернуть представление о святости тела, а также нащупать собственный путь к более позитивному женскому подходу ко всему сущему. Следуя этому восстановительному плану, я с течением времени исцелила свое внутреннее пространство. Постепенно я ушла от состояния измененного сознания, предпочтя ослепляющим паранормальным явлениям благословение простых вещей. Меня привлекала возможность полностью присутствовать в настоящем моменте. Мне хотелось доходить до самой сути вещей, понимать себя такой, какая я есть. Я начала смотреть на мир с любопытством и добротой. При таком способе наполненности ума мое стремление находиться в настоящем вышло за пределы коврика для медитации и проникло в открытую сферу жизни. Были моменты, когда я охватывала все ее явления бесстрашным и сострадательным взглядом: мою собственную неубранную кухню, коррупцию политиков, смену подгузников и замену колеса, занятие любовью и бронирование авиабилетов. После десятилетий практики я стала лучше контролировать эти моменты.
Я не обвиняю девочку-подростка из своего прошлого в том, что она поддалась иллюзии, будто духовная жизнь означает перейти через тело и тем самым оставить его без защиты от насилия. Эта девочка была на верном пути – она жаждала правды, хотела любви, огромной как Вселенная, и была готова на все. Она была смелой и была мудрой. Однако она перепутала искусственный фейерверк с солнечным светом.
В конце концов я должна была уехать в пустыню и размышлять. Просидеть тихо всю ночь, а затем и весь день, пока мир вокруг стал бы не бесплодным, а густо заселенным живыми существами. (А разве каждый не должен порой сделать шаг в блаженную неизвестность?)
Нам не стоит бояться пустоты. Именно в безграничности мы встречаем реальное и узнаем его как лик любви. Именно в беспочвенности мы находим путь домой. И когда религиозные ритуалы и определенные духовные практики начинают уводить нас от жизни, а не соединять с нашей сутью, нужно решиться их оставить. И не торопиться найти им замену. Вместо этого стоит перенести внимание на обыденные вещи и благословить их даром своего полного внимания. А затем с трепетом следить, как они наполняются священным светом.
Недуализм и преданность
Вы, как и я, наверняка считали, что духовность – это возможность подняться над человеческой сущностью, а не сознательное ее олицетворение. Мы ставим ум выше тела, а абстракции для нас ценнее обязательств. Мы подстраиваемся под систему ценностей, заставляющую нас утверждать тождественность с божественным, даже если субъективно ее не переживаем.
Разве не странно, что многие из современных духовных искателей истины попали в ловушку, где преданность и недуализм взаимно исключены? Последователи недуализма в этом вопросе демонстрируют редкостный дуализм! Мы считаем порывы преданности заблуждением и объявляем единственно верным абсолютное сознание.