Неуловимая коллекция

Гусев Валерий Борисович

Он, к счастью, оказался дома. Иначе бы мы не пережили своего нетерпения.

– Не заводится?
– спросил он сразу, едва открыв дверь.
– Сейчас, только оденусь.

– Нет, дядь Федь. Мы не за этим.
– И безупречно соврали: - Нас дядя Ваня Фролякин просил ему карбюратор принести. Он его чистить собрался.
– И мы замерли в ожидании ответа. Сейчас он скажет: какой еще карбюратор? Мой, что ли?

Но логическая цепочка оказалась прочной. Она выдержала испытание действительностью.

– А, -

сказал дядя Федор и снял с гвоздя ключи от «ракушки», - только запереть не забудьте. Чемодан в правом углу.

Но я никакого восторга от победы логики не испытал. В голове засела одна-одинешенька мрачная мысль: скоро мы вообще разучимся говорить правду. И даже если кто-то спросит: сколько времени или какое сегодня число, мы машинально соврем - четко и безупречно…

Отперев «ракушку» дяди Федора, мы сразу же увидели у задней стенки чемодан и длинный сверток, похожий на скатанный ковер. Сверток раскатывать мы не стали, а чемодан раскрыли…

Ну и что?

А вот и то! Чемодан до самой крышки был набит старинными пистолетами и кинжалами. Необыкновенной красоты. И многие из них мы уже раньше видели на фотографиях, которые показывал нам папа.

Украденная коллекция найдена!

Мы выполнили свою историческую миссию. Оставалось только передать коллекцию ее счастливому владельцу…

– И за телефон заплатить, - напомнил Алешка.

Логично!

В это время около гаража послышались шаги и мелькнула чья-то тень. Мы поспешили закрыть чемодан, хотя нам этого очень не хотелось. Потом опустили ворота «ракушки» и тщательно заперли ее на все два замка.

Отнесли ключи дяде Федору. Зашли в сбербанк, заплатили за телефон, вернулись домой, ответили на все мамины вопросы и сели к телевизору. На экране что-то мелькало, суетилось, а у нас перед глазами стояло одно: распахнутый чемодан и в нем необыкновенные сокровища. Вот обрадуется Собакин. И его можно понять…

Пришла с кухни мама и выключила телевизор.

– Надо папе позвонить, - сказал я, когда она вернулась на кухню к своим обязанностям.
– Пусть приезжает. Тоже порадуется.

Алешка вздохнул. Я подумал, что он опасается за себя. И за меня. Ведь мы свое обещание - не совать нос - не сдержали. Но он сказал:

– Фролякина жалко. Его же посадят, а ведь не он первый начал.

– А что делать?
– спросил я, надеясь, что Алешка нашел выход.

– Надо что-то придумать.

Это я и сам знаю. Но, честно говоря, придумывать мне уже надоело. В последнее время мы только этим и занимаемся.

Алешка опять включил телевизор и сказал с сожалением:

– Надо со старшими посоветоваться. С опытными профессионалами.

– С батей, что ли?

Алешка вздохнул: что ж делать, не хочется, но надо.

– Опасно, - заметил я.

– А мы - намеками. Он не догадается.

Пришел папа. Переоделся и сразу на кухню.

Мама перед ним ужин поставила, а мы все вокруг стола собрались и смотрели, как он ест. Ему это понравилось. Даже загордился таким вниманием со стороны семьи, которая сочувственно вздыхала над каждым его глотком.

Алешка нашел момент подходящим.

– Пап, а вот если один жулик что-то скрадет, а другой у него это стащит, ему что-нибудь будет?

До этого папина вилка бодро ходила одним давно проложенным маршрутом: тарелка - рот. А тут вдруг она зависла над тарелкой. Под открытым ртом.

– Не понял, - сказал папа.
– Выражайся яснее. Приведи пример.

Алешка фыркнул: что тут неясного, но сдержался и пояснил:

– Вот Карабас украл коллекцию, так? А другой вор у него эту коллекцию опять стащил…

Вилка опустилась в тарелку, рот закрылся. Молчание. Угрожающее, я бы сказал.

– Так!
– Папа обрел дар речи, отодвинулся от стола, скрестил руки на груди.
– И что вы опять натворили? Мать, где ключи от шкафа?

– Ничего мы еще не натворили, - вступил я в разговор.
– Мы теоретически спрашиваем.

– Что значит «еще»?
– прицепился папа к случайному слову.
– Значит, все еще впереди и мне нужно принять профилактические меры?

– Знаешь что?
– вмешалась мама.
– Дети к тебе с вопросами, а ты к ним - с допросами. Это непедагогично. Вот если бы ты был…

– …матросом дальнего плавания, - мечтательно продолжил за нее папа, - я бы сейчас стоял себе спокойно на палубе среди штормов и бурь, среди рифов и скал, и не мучили бы меня всякими вопросами и упреками непослушные дети и неуправляемая жена.
– Он опять подхватил вилку и, сдаваясь, спросил: - Что вас интересует?

– Будет ему, второму жулику, что-нибудь за это?

– Будет, - сказал папа.
– Еще как!

– А если он дурак?
– уточнил я.
– Если он не нарочно?

– А какая разница, умный вор или глупый?
– удивился папа.
– Если умный, то придет с повинной. Все расскажет, и суд это учтет. Особенно, если он вернет краденое. Тогда ему ничто не грозит.
– И, не меняя тона, продолжил: - Вы что-то знаете?

– Догадываемся, - уклонился я.

– Поделились бы своими догадками, - попросил папа.

– Поделимся, - сказал Алешка, вставая.
– В свое время. Нам спать пора.

Папа посмотрел нам вслед, и мы долго чувствовали, что он задумчиво и беспомощно качает головой. «Вот если бы я был бухгалтером», - наверное, думал он…

Я долго не мог уснуть. Все прикидывал, как нам и коллекцию Собакину вернуть, и чтобы глупый Фролякин не пострадал. И перед самым сном нужная мысль все-таки пришла. Я разбудил Алешку и поделился с ним.

– Бред кошачий, - проворчал он, отворачиваясь к стенке.
– А вообще - здорово.