Неуправляемый мужчина
Шрифт:
— Ты не большая любительница сосисок? — заметил он.
— Сардельки, копченые колбаски, да. Колбаса в виде пирожка с блинами на завтрак, можно даже повторить. Сосиски на итальянской пицце? Ну, немного можно. — И я засунула пиццу в рот и откусила большой кусок.
Пицца «Феймос». Самая... чертовая... лучшая пицца.
Я откинулась на подушки с тарелкой и принялась жевать.
Тэк тоже откинулся на спинку, спросив:
— Пепперони?
Я молча кивнула.
— И оливки, — добавила я, закончив, — и грибы.
— Справедливое замечание, — пробормотал он, поднял ноги
Я готова была уже удариться в тираду, когда он положил свои ботинки на мой столик, но откусила еще один кусок пиццы, держа его над тарелкой у груди. Затем отметила про себя, что пицца «Феймос» творит чудеса, полностью подавив мою готовую сорваться с языка тираду.
Затем, поскольку я была идиоткой, вдруг спросила:
— Наоми рыдает из-за меня?
— Ага, — ответил Тэк с набитым ртом.
— Но почему?
— Ей не нужна причина, Рыжая. Она может начать рыдать, потому что взошло солнце, а потом, когда оно садится. Она просто стерва.
— Почему ты женился тогда на ней? — Спросила я, прежде чем откусить еще кусочек, он повернул голову и посмотрел мне в глаза.
— Ты была замужем?
Я отрицательно покачала головой, и его брови поползли вверх.
— Без шуток?
Я прожевала, проглотила и подтвердила:
— Без шуток.
— Почему?
Я пожала плечами и откусила еще кусочек.
— Детка, серьезно, почему ты не была замужем?
Мои глаза встретились с его, и голос изменился, он стал мягким, когда я сказала:
— Это тебя не касается.
Он не сводил с меня глаз, причем очень долго.
Затем спокойно ответил:
— Логично.
Я была удивлена, что он согласился. И была так удивлена, что даже растерялась. И в то же время была тронута. Было очень мило с его стороны не выпытывать, оставить все как есть, потому что я так этого хотела, для меня было открытием, что Тэк способен отступить в нужный момент.
— Так почему же ты женился на ней? Мне кажется, она не совсем в твоем вкусе, — решила я вернуться к интересующей меня теме.
— А какой у меня вкус? — спросил он.
— Не та, которая кричит на тебя и преследует, — ответила я.
Он откинул голову на спинку моего дивана и расхохотался. И у него был отличный смех. Он был таким же глубоким и хриплым, как и его голос. А еще он здорово смеялся. И то, и другое я заметила еще в прошлый субботний вечер. Мне еще тогда понравился его смех, но сейчас в моей гостиной мне его смех понравился еще больше.
О боже.
— И что? — Подсказала я, пока он смеялся.
Смех Тэка перешел в хихиканье, он откусил большой кусок пиццы, прожевал, проглотил и снова посмотрел на меня.
— Она вышла замуж за солдата, а потом оказалась женой генерала, — наконец ответил он.
— Что?
— Есть солдатские жены и есть генеральские. Наоми не была генеральской женой. Ей нравилось плыть по течению, она не любит головную боль. Генералу нужна жена, которая справится с головной болью, сделает все, чтобы ему стало лучше, а не хуже.
Я была не уверена, что понимала то, что он говорил, но мне показалось, что суть понимала, наклонившись вперед, чтобы взять
— Поэтому ты ей изменял?
— Так говорит она.
Я посмотрела на него через плечо. Он увидел, что я на него смотрю, снял ноги со стола и тоже наклонился вперед. Положив локти на колени, повернул голову, как ни странно, поделился своими мыслями.
— Я подал на развод, Рыжая. Она сопротивлялась, не хотела разводиться со мной. Не знаю почему. Она была несчастна, делала несчастным меня и несчастными моих детей. Жизнь слишком коротка для такого дерьма. После того как она поняла, что ей меня не победить, она начала причитать, что я ее бросил, распространяя это дерьмо повсюду и так усердно его распространяя, что убедила саму себя. Честно?
Он замолчал, и я поняла, что он хочет, чтобы я ответила на его невысказанный вопрос, хочу ли узнать правду.
Я выдержала его взгляд, задержала дыхание и кивнула.
Он слегка наклонился ко мне, его нога переместилась, колено коснулось моего, и Тэк продолжил:
— Она превратилась в суку, и я разозлился. То, что у нас было вначале, было хорошим. Так хорошо, что я подумал, что так хорошо будет всю жизнь. Вскоре после того, как только мы поженились, она начала меняться, и все стало плохо, и это все благодаря ей. Она знала, кто я такой, и знала, чего я хочу от жизни, не я изменился. И меня бесило, что она все только портила. И злило меня еще больше, потому что все обернулось так плохо, как и получилось, а все, дорогая, было чертовски плохо. То, что ты видела, было верхушкой айсберга с Наоми. Она срывается на слезы, она — просто ад на колесах. Так что, должен тебе сказать, я продумал. И понял, что не хочу возвращаться домой к ней и хочу иметь кого-то в своей постели, кто не выворачивал бы мне яйца. Так что не могу сказать, что не искал другую женщину, но прежде чем искать, я отпустил ее. Когда-то она была хорошей женщиной, но неважно хорошей она была или плохой, ни одна женщина не заслуживает такого дерьма.
О, черт, это был действительно хороший ответ.
Я выдохнула, кивнула, схватил свою банку пива, сделала глоток, затем схватила еще один кусок и откинулась на спинку дивана, положив ногу на ногу.
Я почувствовала, как он откинулся назад, когда я стряхивала еще одну сосиску с пиццы, мои глаза скользнули к нему, и я почувствовала, что должна что-то сказать. Он был устрашающим чуваком байкером, но он выложил мне все честно и открыто.
Поэтому я тихо сказала:
— Это отстой, Тэк. Мне жаль, что так получилось, и жаль, что она все еще вмешивается в твою жизнь.
— Лучше пусть вмешивается в мою, чем в твою, — пробормотал он, и это тоже был хороший ответ.
— Это все равно отстой, — заявила я, и его глаза встретились с моими.
— Да, — тихо согласился он. — Хуже всего то, что в своей миссии сделать меня несчастным она втягивает моих детей. Без задней мысли. Вот это настоящий отстой.
Я склонила голову набок, чтобы выразить свое согласие, затем посмотрела на свою тарелку и откусила кусочек пиццы.
Затем я услышала, как он приказал: