Неведомые дороги (сборник)
Шрифт:
Френк распахнул дверь, вытолкнул Томми в коридор и крикнул: "Мария! Мария, пожалуйста, подойди сюда!"
Молодая мексиканка приходила к ним в дом дважды в неделю готовила, убиралась и гладила. В этот день она работала.
– Мария!
В ужасе от мысли, что служанка увидит его голым, Томми поднялся на ноги, схватился за джинсы, попытался одновременно бежать и надеть их, споткнулся, упал, вскочил вновь.
– Мария, где же ты? – Френк давился смехом.
Тяжело дыша, всхлипывая, Томми каким-то чудом успел нырнуть в свою комнату за секунду до того, как в коридоре появилась Мария.
Глава 3
Родители отправились на очередное предвыборное мероприятие, так что Томми и Френк ужинали вдвоем подогрев запеканку из картофеля с овощами, оставленную Марией в холодильнике. Обычно обед с Френком не обходился без происшествий, но на этот раз прошел на удивление мирно. Поев, Френк погрузился в журнал с рецензиями на последние фильмы ужасов, с многочисленными фотографиями окровавленных и изувеченных тел. О Томми он, казалось, совершенно забыл.
Потом, когда Френк ушел в ванну, чтобы перед сном принять душ, Томми проскользнул в спальню брата, постоял у стола, пристально глядя на тыквенный фонарь. Злобный рот скалился. Узкие зрачки горели огнем.
Аромат роз наполнял комнату, но сквозь него пробивался другой запах, более слабый и далеко не столь приятный, который Томми не мог соотнести с чем-то определенным.
Мальчик почувствовал присутствие чего-то злого, даже на фоне того зла, которое всегда наполняло комнату Френка. И кровь застыла у него в жилах.
Внезапно он понял, что убийственный потенциал черной тыквы усиливается горящей свечой. Каким-то образом свет внутри тыквы оживлял ее, побуждал к действиям. Томми понятия не имел, как и откуда он может это знать, но у него не было ни малейших сомнений, что эту ночь он переживет, только если загасит свечу.
Он схватился на обрубок стебля, снял с фонаря крышку.
Свет не просто горел внутри тыквы, но полностью ее заполнял – жаркий, слепящий глаза.
Томми задул свечу.
Фонарь погас.
Томми сразу же стало легче.
Он поставил крышку на место.
И едва отпустил стебель, как свечка тут же загорелась.
В испуге он отпрыгнул назад.
Вырезанные зрачки, нос, рот светились.
– Нет, – прошептал Томми.
Снял крышку, вновь задул свечу.
На мгновение в тыкве воцарилась темнота. А потом, прямо у него на глазах, затеплился огонек.
С неохотой, жалобно пискнув, Томми сунул руку в тыкву, чтобы большим и указательным пальцами сжать фитиль. Он боялся, что тыква сожмется вокруг его запястья, отхватит ему руку, оставит с окровавленной культей. А может, будет держать, обгладывая с пальцев кожу и мясо, чтобы освободить, когда кисть станет такой же, как у скелета. Доведенный этими страхами чуть ли не до истерики, Томми тем не менее добрался до фитиля, сжал его, загасил огонек и выдернул руку, облегченно всхлипнув, благодарный тыкве за то, что она не сделала его калекой.
Опустил крышку и, услышав, как в примыкающей к комнате ванной выключили воду, поспешил в коридор. Френк мог взгреть его, если б застал в своей спальне. На пороге обернулся. Свеча горела снова.
Томми спустился на кухню, выбрал самый большой нож, отнес в свою комнату и спрятал под подушкой. Он точно знал, что этой ночью нож ему понадобится.
Глава 4
Родители вернулись домой перед самой полуночью. Томми сидел на кровати, его спальню освещал слабенький ночничок. Нож лежал под простыней, правая рука сжимала рукоятку.
Минут двадцать Томми слышал голоса родителей, звуки льющейся воды, скрип дверей. Их спальня и ванная находились в другом конце коридора, так что эти приглушенные звуки успокаивали. Обычные звуки повседневной жизни, и пока они наполняли дом, никакой фонарь, обратившийся в хищника, никому не мог причинить вреда.
Но скоро в дом возвратилась тишина.
Замерев, Томми ждал первого крика.
Он дал себе слово, что не заснет, но ему было только двенадцать, и длинный день вкупе со страхом, который не отпускал после встречи со стариком-резчиком, сделали свое дело. Привалившись спиной к подушкам, Томми заснул задолго до часа ночи...
...и что-то грохнуло, разбудив его.
Он мгновенно проснулся. Сев на кровати, нащупал нож и дрожащей рукой вцепился в рукоятку.
В первое мгновение ему показалось, что источник звука в его комнате, потом вновь услышал глухой удар и понял, что шум донесся из спальни Френка.
Отбросив простыню, Томми спустил ноги с кровати и замер в тревожном ожидании, вслушиваясь в тишину.
В какой-то момент вроде услышал, как Френк зовет его: "Том-м-м-м-ми!", – отчаянно и испуганно, с дальнего края огромного каньона. Но, возможно, ему лишь показалось, что услышал.
Тишина.
Ладони Томми стали мокрыми от пота. Он отложил большой нож, вытер руки о пижаму.
Тишина.
Он вновь взял нож, наклонился, достал из-под кровати фонарик, который держал там, но не включил. На цыпочках подошел к двери, прислушался к шагам в коридоре.
Ничего.
Внутренний голос убеждал его вернуться к кровати, лечь, укрыться с головой и забыть про то, что ему, возможно, послышалось. А еще лучше, залезть под кровать и надеяться, что там его не найдут. Но он знал, что это голос сосунка, и не решался искать спасения в трусости. Если черная тыква превратилась во что-то еще, если это что-то сейчас бродит по дому, на трусость оно отреагирует с не меньшей свирепостью, чем Френк.
"Господи, – взмолился Томми, – здесь, внизу, мальчик, который в Тебя верит, и он будет очень разочарован, если Ты, в этот самый момент, когда очень, очень, очень ему нужен, смотришь в другую сторону".
Томми осторожно повернул ручку и приоткрыл дверь. Увидел пустой коридор, освещенный лишь лунным светом, падающим в окно.
И распахнутую дверь в спальню Френка напротив, по другую сторону коридора.
Не включая фонарик, отчаянно надеясь, что его присутствие останется незамеченным, если он окутается темнотой, Томми подошел к комнате Френка и прислушался. Френк обычно храпел, но сегодня храпа Томми не слышал. Если тыквенный фонарь по-прежнему стоял на столе, свечка, должно быть, догорела, потому что отверстия в нем не светились.