Неведомые дороги (сборник)
Шрифт:
– Я вытащил из бумажника две сотни баксов, бросил на кофейный столик, который стоял перед ним.
Он разложил полтинники и двадцатки по столу, достал из кармана некий предмет, напоминающий плоский фотоаппарат. "Сфотографировал" купюры, а мгновением позже из боковой щели вылезли дубликаты. Он протянул их мне, дожидаясь моей реакции.
Купюры ничем не отличались от настоящих.
– Но это подделки, – пожаловался я.
– Конечно. Но с ними тебя никто не поймает. Фальшивомонетчиков ловят, потому что они делают пару тысяч копий с одинаковыми серийными номерами. У тебя будет только по две купюры с каждым номером. Если у тебя еще есть наличные, я их скопирую.
Я выудил загашник, который лежал в тайнике под кухонным шкафом. И через несколько минут получил три тысячи баксов. Убрав все деньги в тайник, за исключением двух сотен, которые вернулись в бумажник, я сказал:
– А теперь пошли за Стоуном.
Глава 2
Сумерки и начавшийся снегопад застали нас в узком проулке в двух милях от моей квартиры. Мы все ближе подбирались к Стоуну.
Бруно то и дело сверялся с серебристым кружком, который служил не только удостоверением личности. Интерреальностный коп одобрительно буркнул, увидев, что кружок стал светло-оранжевым. Объяснил, что прибор реагирует на индивидуальный биоэнергетический сигнал, излучаемый Стоуном, и меняет цвета по мере приближения к беглецу.
– Классная штучка, – заметил я.
– Ее изобрел Спилберг.
Оранжевый цвет все набирал яркость.
– Нагоняем, – удовлетворенно констатировал Бруно. Огляделся. – Давай обследуем этот проулок.
– Не лучшая часть города.
– Опасная?
– Возможно, но не для семифутового медведя с таким напарником, как я.
– Хорошо. – Чуть пригнувшись и наклонив голову, Бруно двинулся в указанном направлении. Я последовал за ним, отворачиваясь от резкого ветра и колючего снега.
Проулок вывел нас на улицу, по обеим сторонам которой тянулись автостоянки, производственные корпуса, склады. Один из складов определенно предназначили к сносу. От него остались стены из шлакоблоков да наполовину провалившаяся крыша. В окнах, темнеющих высоко над тротуаром, стекла давно повыбивали.
Бруно сверился с кружком, посмотрел на склад.
– Здесь, – кружок светился красным.
Мы пересекли мостовую, оставляя черные следы на белом снежном покрывале. С улицы в склад вели два входа: дверь для людей и ворота для грузовиков. Конечно же, закрытые.
– Я могу его вышибить, – я указал на дверной замок.
– Стоун наверху, – Бруно вновь сверился с кружком. – Давай попробуем дверь второго этажа.
Мы поднялись по пожарной лестнице, крепко держась за чертовски холодные железные поручни, потому что ступени обледенели. Дверь на втором этаже выломали, и она висела на одной петле.
Мы вошли, остановились в темноте, прислушались.
Я включил фонарик, когда понял, что Бруно, в отличие от меня, видит в темноте так же хорошо, как и днем. Мы стояли на широкой галерее, которая тянулась по периметру склада над первым этажом.
Слева, в сотне футов от нас, что-то задребезжало, словно там тряхнули мешок с костями. Подойдя, мы увидели деревянную лестницу, которая еще вибрировала после того, как по ней кто-то спустился.
Я перегнулся через ограждение галереи, но Стоуна уже и след простыл. Мы не слышали, как открывалась дверь на первом этаже, поэтому, достав оружие, продолжили поиски на улице. Десять минут спустя мы уже проверили все пустые коробки, все служебные помещения у дальней стены. Стоуна не нашли. Никто не открывал дверь и ворота изнутри.
Такую штуку, которой был вооружен Бруно, я видел впервые, а потому скептически улыбнулся, разглядывая ее. Но напарник заверил меня, что по убойной силе ей нет равных.
– Это "дисней дет хоуз" калибра 780.
– "Дисней"?
– Уолт Дисней. Лучший оружейник в мире.
– Правда?
– У вас таких нет?
– У меня "смит-и-вессон".
– Продавцы гамбургеров?
Я нахмурился.
– Кто?
– Ты знаешь, "Смит-и-Вессон" – кафе быстрого обслуживания.
Я перестал задавать вопросы. Больно все запутано с этими альтернативными реальностями.
Потом я услышал звуки музыки, которые словно возникали в воздухе вокруг нас, пригляделся и заметил дверь. Мы ее сразу не увидели, потому что выкрашена она была под цвет стен. Я осторожно открыл дверь, заглянул в темные глубины. Звенели гитары, выл синтезатор, грохотали барабаны. Я двинулся вниз по ступеням, Бруно – за мной.
– Откуда музыка? – спросил медведь.
Мне не нравилось горячее дыхание, обжигающее шею, но я не жаловался. Пока он находился сзади, за свою спину я мог не беспокоиться.
– Похоже, в этом здании есть подвал или оно соединено с другим зданием, где они играют.
– Кто?
– Рок-группа.
– Какая группа?
– Откуда мне знать, какая именно?
– Мне нравятся рок-группы.
– Рад за тебя.
– Я люблю танцевать, – признался медведь.
– В цирке? – спросил я.
– Где?
Тут я понял, что едва не оскорбил его. В конце концов, он разумный мутант, интерреальностный коп, а не один из наших медведей. И не его дело танцевать в цирке или ездить по арене на велосипеде.
– Мы приближаемся к источнику музыки, – сообщил мне Бруно, когда мы спустились вниз, – но Стоуна здесь нет.
Серебристый кружок уже не светился алым.
– Идем дальше, – буркнул я, когда мы прибыли в сырой, заваленный рухлядью подвал заброшенного склада. Пахло мочой и тухлым мясом, возможно, в такой питательной среде и мог развиться вирус – могильщик человечества.
Я переходил из одной каменной комнаты в другую, идя на звук гитар, пугая крыс, пауков и еще бог знает кого. Я бы не удивился, встретившись здесь с Джимми Хоффой. Или самим Элвисом... но другим Элвисом ходячим мертвяком с множеством острых зубов, красными глазами и нездоровым интересом к человеческой крови.