Never Back Down 2
Шрифт:
— Его нельзя там оставлять! — Решительно заявила девушка. — Кто знает, что из него вырастет в такой обстановке? Чёрт возьми, да будет чудом, если они не выбросят его на улицу!
— Я оставил Петунии чёткие инструкции касательно воспитания мальчика, — отчеканил Дамблдор. — К тому же, миссис Лафнегл, с формальной точки зрения, вы мальчику — никто. Ваш брат мог бы побороться за опеку, если бы не был заключён в Азкабане…
— Из-за вас! — внезапно вспылила Марисса. Ремус даже отшатнулся, но руки её не выпустил. — Он в тюрьме из-за вас! Вы знали, что Сириус невиновен! Вы знали, что это не он предатель! Вы знали
Лицо Дамблдора посуровело. Никогда Ремус не видел этого выражения на лице добродушного директора Хогвартса. Холодная маска морды горгульи и то приветливее.
— Заклятие «Фиделиуса» накладывал Джеймс Поттер лично, — отчеканил он.
— В таком случае, вы всё равно знали, кто Хранитель! Я никогда не поверю, что Джеймс не обсуждал с вами кандидатуру!
— Обсуждал, — сухо кивнул директор. — Я предлагал себя на место Хранителя, но мистер Поттер решил выбрать человека на эту роль самостоятельно.
— Конечно, и такой проницательный человек, как вы, не знал ничего о его выборе.
— Поттер объявил узкому кругу, что это был Блэк, вы сами присутствовали на этом событии.
— Он солгал! — Крикнула Марисса. — Я не верю! Не верю! Не верю!
По её щекам катились слёзы. Голос сорвался на крик и оборвался на середине слова, которое она повторяла вновь и вновь. Ремус обнял её за плечи. Всхлипнув, Марисса прижалась к нему. Она дрожала всем телом. Истерика, таящаяся в глубине её души и задушенная рутиной переезда и ухода за детьми, показала свой омерзительный лик. Дамблдор поспешно покинул дом, кивнув Ремусу на прощание.
Ремус продолжал стоять посреди гостиной, прижимая к себе рыдающую и заходящуюся в исступлённом крике девушку. Он чувствовал, что внутри него самого образовалась нестерпимо пульсирующая болезненная кровавая рана. И тем не менее, Ремус осознавал, что нужен Мариссе гораздо больше, чем она была нужна ему. И он знал, что будет с ней. Столько, сколько потребуется. Пока не заживут их раны.
Крик и всхлипы вскоре сошли на нет. Ноги девушки подогнулись, она начала оседать на пол. Ремус поспешно подхватил её на руки. Она продолжала дрожать, тихо всхлипывая. Беззащитная, разбитая… И непростительно живая. Ремусу было жаль Эда, было жаль Поттеров и Марлин… Но он понимал, что подлинной жалости достойны живые. Особенно те, кто потерял всё и остался в одиночестве в безумном равнодушном мире. Словно ребёнок, оставленный матерью в толпе, Марисса растерянно и испуганно смотрела на него, как будто спрашивая: «что будет дальше». К сожалению, у него не было ответа.
Ремус отнёс Мариссу в спальню и бережно уложил на кровать. Сил у девушки не было ни возражать, ни сопротивляться. Укрыв её одеялом, он пожелал ей спокойной ночи и намеревался уйти, когда она тихонько окликнула его, слабо сжав холодными пальцами его ладонь:
— Не уходи, пожалуйста. Останься. Хотя бы в доме. Прошу тебя, Рем.
Он обернулся. Из темноты к нему взывал голос напуганного ребёнка, которому он не мог не внять. Голос, от которого сердце обливалось кровью. И которому он не мог отказать.
— Я не уйду, — тихо сказал он.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Пальцы, дрогнув, исчезли. Только тихий-тихий шёпот ласково коснулся его слуха:
— Спасибо.
==========
Отрицание
Следующие несколько дней были самыми странными и чудовищными в жизни Ремуса. То, что Марисса очнулась, было хорошо. Девушка сразу принялась за домашние обязанности, занималась с детьми, иногда даже поддерживала с Ремом беседу. Вот только… делала это она как-то… безучастно. Каждое ее движение и слово были механическими, она ела, говорила, дышала и делала то, что делала, только потому что так было нужно. От осознания того, что он не в силах вытащить Мариссу из депрессии, Ремус готов был лезть на стенку. Самым худшим было то, что рассчитывать было больше не на кого. Все друзья, кто мог прийти на помощь, погибли за одну лишь ночь.
Тупое давящее чувство скорби поселилось в душе. С каждым утром, просыпаясь, Ремус словно продирался сквозь пелену горечи, скорби и такой тоски, что готов был выть. И он в полной мере осознал, что день, когда ты теряешь близких, не худший. Куда хуже все прочие дни, когда близкие к тебе не возвращаются.
Несколько дней спустя всё немного изменилось. Всё стало ещё страннее.
Вернувшись из магазина Болка домой, Ремус с удивлением обнаружил улыбающуюся Мариссу. Впервые за эти дни её лицо озаряла улыбка. Впору бы радоваться, но сердце Ремуса тревожно сжалось. Однако он решил её ни о чём не расспрашивать — он знал, что это лишнее.
Покормив детей и оставив их возиться с домовиком, Марисса присоединилась к Ремусу за ужином. Тот настороженно наблюдал за ней весь вечер, пытаясь понять, что ему не нравится. Наконец, он понял. Всё это время девушка не сводила взора с окна, вздрагивала каждый раз, когда слышала в коридоре посторонний шум. В её взгляде появилась надежда, каждый её жест словно выражал ожидание чего-то. Она даже сидела на краешке стула, готовая сорваться бежать в любой момент. Вот только куда?
— Ты кого-то ждёшь? — Спросил он, когда Марисса снова принялась высматривать что-то за темнеющим окном.
— Что? — Рассеянно моргнула она. — А… Да. Эда.
Вилка со звоном выпала из пальцев Ремуса. Марисса вздрогнула от громкого звона. Поймав недоумённый взгляд Люпина, она нахмурилась:
— Я не сошла с ума, Рем.
Ремус не нашёлся, что сказать. Ляпнуть, что Эд мёртв, а с той стороны не возвращаются, было бы бестактно и грубо. Но и поддержать её ему не позволял здравый смысл. Посему он лишь молча смотрел на неё, ожидая объяснений. Но та молчала, снова уставившись в окно. Пришлось взять инициативу и задвинуть такт за рамки здравого смысла.
— Марс, Эд…
— Я знаю, Ремус, мне не нужно напоминать, — сухо сказала она, скосив на него взор холодных синих глаз.
— Тогда я ничего не понимаю. Объясни, пожалуйста.
Марисса внезапно смутилась. Она опустила взгляд в чашку и некоторое время мялась прежде, чем что-то сказать.
— Просто… понимаешь… Я как-то не верю, что Эд ушёл насовсем. Нет, не говори ничего, Рем! Пойми, он выживал в таких передрягах, какие простому человеку не снились! Он столько пережил! Столько всего изумительного, волшебного и невозможного! Он сам был невозможным. И умереть от простой «Авады»? Нет, я уверена, так просто он не мог.