Never Back Down 2
Шрифт:
Но мне хватило глупости схватить с ближайшей полки одну из книг. Затхлые хрупкие страницы дохнули на меня пылью. Незнакомые слова, написанные явно не чернилами, а чем-то тёмно-красным, что-то бормотали, отдавались причудливыми проклятьями в самом мозгу. Я чувствовала, как бешено колотится сердце в груди, и понимала, что не могу оторвать от книги взгляд, пока Вальбурга, увидевшая распахнутую дверь, не бросилась меня вытаскивать из той ужасной библиотеки. Я помню, как испугалась, увидев ужас в её глазах, когда она поняла, куда я попала. Я помню, как побелело её красивое лицо, когда она увидела, какую книгу я взяла с полки. Я помню, как ревела,
И вот спустя десять лет я снова здесь. И мне по-прежнему было не по себе, когда я вновь вошла в это мистическое книгохранилище. Я пришла сюда со своим канделябром, наивно и суеверно полагая, что он сможет меня защитить от ужаса, притаившегося среди бесчисленных томов Тёмной магии.
Я проводила все свои дни в библиотеке, прерываясь только на еду, короткий сон или чтобы посмотреть в окно. По утрам Кричер приносил туда крепкий кофе, днём снабжал меня чаем. Я, не отрываясь, сидела в окружении толстых пыльных фолиантов Тайной Библиотеки семейства Блэк. За две недели я прочла столько книг на латыни, да ещё и написанных готическим шрифтом, что в глазах всё плыло, языки перемешались в кучу. Я запросто могла вместо доброго утра выдать что-то несусветное на латыни, типа « Рurgamentum exit». Главное, откуда я могла взять эту бредовую по сути своей фразу, я понятия не имела.
В тот день, я помню, шёл дождь. Первый и последний дождь, который был тем летом. Отец уехал в Министерство по каким-то архи-важным делам, мать отправилась к Друэлле в гости. По такому случаю Сириус решил забежать на пару минут на площадь Гриммо за некоторыми необходимыми вещами, типа гитары или косухи или коллекции чёрных футболок. Я в его дела не лезла, только открыла ему дверь и тут же умчалась наверх. Через час, когда я осознала, что читаю одну и ту же строчку десятый раз, я позвала Кричера. Однако домовик не спешил появляться. Пару минут я тупо таращилась в окно, по которому барабанили капли дождя. Когда организм почти взвыл, требуя чая, я, обругав мысленно домовика, встала. От долгого сидения ноги были ватными. Кое-как доковыляв до двери, я открыла её, и в тот же миг в экранированную от наружного шума библиотеку ворвался громовой вопль Вальбурги:
— Убирайся из моего дома! Предатель крови! Предатель рода!
— Ноги моей больше здесь не будет! Поняла? Я ухожу! И пусть будет проклят этот чёртов дом! Это чёртово семейство!
— Да как ты смеешь?! После всего, что мы с отцом для тебя сделали…
— А что вы сделали? А? Ты пытала меня, мать! А он закрывал на это глаза! Ты всю жизнь меня унижала и попрекала! Я никогда сюда не вернусь! Слышишь? Не вернусь!
— УБИРАЙСЯ! И НЕ СМЕЙ БОЛЬШЕ ПЕРЕСТУПАТЬ ПОРОГ ЭТОГО ДОМА!
Громкий хлопок входной двери. Я стояла на лестнице, не решаясь шевельнуться. С улицы послышались шаги и громкий хлопок аппарации. Внизу мать, в ярости разбив какую-то статуэтку об стену, ушла в гостиную. Я осторожно спустилась. Кричер, что-то бормоча под нос, убирал осколки статуэтки.
Я тихонько приоткрыла дверь гостиной. Мать сидела у окна спиной ко мне. Она видела, как ушёл Сириус, провожала его взглядом. Я услышала тихий всхлип. Сердце сжалось от тихой жалости к ней. Я отошла, закрыла дверь, ушла на кухню. Среди многочисленных шкафчиков нашлись залежи чая. Взмахом волшебной палочки вскипятив чайник, я заварила зелёный чай, бросила туда мяту, ромашку и
Услышав тихий скрип двери и мои шаги, она обернулась. На бледных, чуть впалых щеках блеснули слёзы. Я молча протянула ей кружку и села рядом. Она не ответила, только с недоумением сделала глоток чая, глядя на меня. Через мгновение лицо её расслабилось, губы чуть дрогнули. Снова всхлипнув, она закрыла глаза свободной рукой. По щеке скатилась слеза.
— Что я наделала? — прошептала она. — Я выгнала его. Зачем я это сделала? Он же мой сын…
— Он вернётся, — тихо сказала я, не веря своим словам. — Вот увидишь. Всё будет хорошо.
— Я чудовищная мать. — Вальбурга сделала новый глоток чая. — От меня сбежал старший сын, дочь постоянно порывается убежать. Я ведь стараюсь, Марисса. Правда, стараюсь. Я понимаю, что поступала неправильно, я стараюсь исправиться. Всё, что я делала всю жизнь, было на благо нашей семьи, на благо роду.
«Поэтому ты пытала Сириуса, да? И поэтому ты сдала меня Йоре и велела отцу не вмешиваться?» — подумала я. Вслух я ничего не сказала. А исповедь тем временем продолжалась:
— Просто я по-другому не умею. Нас самих воспитывали так же, спроси своего дядю Альфарда. Марисса, пойми, даже твоя помолвка… Я понимаю, что ты возмущена, огорчена, но, поверь, Кьялар — лучший для тебя вариант. Он ещё молод, он из обеспеченной именитой семьи, он талантливый маг, лучший аврор после Аластора Грюма. Я просто желаю тебе счастья, дорогая. И тебе, и Регулусу… и даже Сириусу.
— Я понимаю, мама, — тихо сказала я. — Я тебя прекрасно понимаю.
В глубине души проклюнулось старое, забытое тепло. То тепло, которое я чувствовала, когда была маленькой девочкой, общаясь с матерью. Сейчас, отбросив предрассудки, отбросив плохие воспоминания и сумев её простить тогда, в первом испытании, я видела, что под огромным ворохом масок этой надменной, жёсткой, сильной и независимой аристократки всё ещё теплится огонёк материнской нежности. Той, которую я видела в её глазах в ту волшебную зиму. Вальбурга Блэк больше не казалась мне монстром в юбке. Сейчас передо мной сидела уставшая женщина с разбитым материнским сердцем.
— Прости меня, мама, — тихо сказала я. – Я, наверное, тоже была не идеальной дочерью. Возможно, и не стану. Такая уж у меня судьба, наверное.
— Вы с Сириусом — копия моего брата. Он такой же, вечный смутьян, всегда поперёк сказанного слова вставлял десять. А потом и вовсе сбежал из дома, как Сириус.
— Но дядя поддерживает связь с семьёй, — пожала я плечами. — Возможно и Сириус когда-нибудь образумится.
Мы помолчали. Дождь барабанил по оконному стеклу. Мимо проехал автомобиль, растревожив тишину гулом мотора и плеском луж. В камине потрескивало пламя. На площадь Гриммо опускался вечер.
— Спасибо, Марисса, — тихо сказала Вальбурга. — Я не ожидала, что ты сможешь… понять меня. И простить.
— И тебе спасибо. Мама.
***
История вторая.
— Ну, и с чего ты взял, что он здесь?
Я оторвала взгляд от книги, услышав знакомые голоса.
— Потому что я был здесь. Ну, вот, площадь Гриммо, дом одиннадцать, а дальше — тринадцать.
— Ошибка, наверное. Даже на картах сразу идёт одиннадцать и тринадцать. Смотри, дома стоят впритык. Или хочешь сказать, что мы не можем заметить целый особняк?