Never Back Down
Шрифт:
– Эх, попугайчики, а не мальчишки, — вздыхала я, когда мы с девчонками шли к Выручай-комнате. — Почему попугайчики? — спросила Лили. — Потому что неразлучники! — безапелляционно заявила я. — Не будь букой! — фыркнула Лина. — Я уверена, мы отлично повеселимся!
О да! Веселье прямо-таки, что надо! Вначале, обсуждение того, что было на экзамене, потом Ремус корил друзей, что если бы он не усадил их за книжки, фиг бы они что сдали! После этого я, Сириус и Эд долго о чём-то спорили (причину спора я уже не помню), постепенно переходя на личности. И вскоре наш диалог напоминал птицеферму:
— Гусыня! — Индюк! — Дура! — Таракан! — Фифа! — Козёл! — Мари… — Не лезь, Рем, голову откручу! — Овца! — Свинтус! — Гордячка! — Сириус-мать твою-Орион-чтоб тебя-Блэк! Шкуру спущу! — Заткнись и не обижай моего друга! — Он обижает твою сестру! — И правильно делает! — Ах ты… — Я кинула в него подушку. После этого мы устроили бои на подушках, одеялах, канделябрах, вёдрах, швабрах, тряпках, Миссис Норрис, бутылках, свитках и ещё на чём-то. Потом мы долго-долго выслушивали спор о том, кто и как играет в квиддич, и не засунуть ли Джеймсу и Сириусу свои мётлы куда поглубже, «раз они такие умные». Лина, Арти и Эд просто клялись и божились, что в следующем году их возьмут в команду. Метили они на места загонщика и охотников. Причём я не поняла, кто кем будет. Закончили мы не очень
Быстро разбежавшись по комнатам, мы улеглись, и я моментально отрубилась. Да так, что Лине пришлось будить меня ледяной водой. Поэтому к завтраку я вышла мокрая, злая и недовольная. Зато Эд и Сириус припомнили старую пословицу «как с гуся вода»! Но мне было не до обид. Целый день мы взмыленные носились по школе и собирали свои манатки.
Что творилось в гостиной Рейвенкло, это тихий ужас… По началу тихий, а потом громкий. Все галдели, орали… больше всего порадовал громкий вопль с 6 этажа башни, когда какая-то шестикурсница носилась по всей гостиной за дураком, который решил продемонстрировать всему факультету, какое у неё бельё. Сколько новых непечатных слов мы узнали… ммммм…. В какой-то момент на меня внезапно обрушился ступор. Да такой, что пришлось просто усесться на кровать и тупо смотреть в пространство. А ведь это последний день… Последний. А завтра? Дом? Мамаша и папаша? Запертый Сириус? Может, даже наказание за поступление на Рейвекло. Я не хотела возвращаться. Хотелось свернуться в калачик и тихонько заскулить от тоски, защемившей сердце. Вырваться из такой приятельской среды в этот чёртов дом на Гриммо. Это жестокий удар. Конечно, там Регулус, там иногда бывают Цисси и Белла, но… Это абсолютно не то! Совершенно и абсолютно не то! Это всё холодно, надменно, официально… «А что ты хотела, деточка? Ты Блэк! В твоей жизни всё холодно, надменно и официально!» — невесело подумалось мне. — «И ты такая же. Холодная и надменная» «Нет. Нет! НЕТ! Не правда!» — взорвалась в моей голове иная мысль. — «НЕТ! От Блэков у меня только фамилия! Я не холодная!» «Да брось, ты и сама знаешь, что врёшь сама себе!» — нашёптывало мне сознание. — «Ты же знаешь, что это всего лишь маска. Что всё вокруг фальшиво. И ты фальшива» - НЕТ! — воскликнула я. — Марс, что с тобой? — В комнату вошла Лина. — Ничего… — прошептала я, сдерживая слёзы. Подруга стояла у меня за спиной. Я надеялась, что у неё найдутся ещё какие-то дела, она уйдёт и даст мне вволю порыдать. — Марс, эй, что такое? — забеспокоилась подруга.
Я провела ладонью по лицу, осушая слёзы.
— Правда ничего, Лин, всё в порядке, — я обернулась к ней, пытаясь выдавить подобие улыбки. — Ты не хочешь возвращаться? — понимающе спросила она, усаживаясь рядом на кровать. — Не хочу, — хмуро сказала я и поделилась своими переживаниями. Кроме, разве что, последней мысли. - Да, беда, — сказала она задумчиво. — Слушай, а приезжай к нам на всё лето! — Меня не отпустят, — я покачала головой. — К тому же там твой брат на воле, а моего запрут. — Ну если хочешь, мы и моего запрём, — предложила Лина. — Да нет, ты же сама говорила, что мама его любит. — Ну тогда буду писать тебе каждый-каждый день! — уверенно пообещала она. — Да брось ты киснуть! Ещё целые сутки! И в поезде будем долго ехать! - Лин, скажи мне одну вещь, — тихо сказала я. — Может ли одно место всего за год стать настоящим домом, а другое место за одиннадцать лет жизни оставаться чужим? Лина вздохнула, приобняла меня за плечи и тихо ответила: — Знаешь, мама говорит, что дом не там, где ты родился, не там где ты постоянно живёшь. Дом там, где есть твои родные люди и счастливые воспоминания…
Я улыбнулась и кивнула. Да, конечно же, Лина права. Как всегда.
– Так! Ну-ка! Хватит киснуть! — встрепенулась Лина, и потрясла меня за плечи. — Будешь киснуть, натравлю брата! — О… жестокая! — рассмеялась я. Лина старалась меня отвлечь целый день. Но лучше всего это удалось её братцу, который украл у меня книги по внеклассному чтению. У меня там лежала коллекция карточек из шоколадных лягушек! Я чуть на месте его не убила! И ведь потом бегала, пыталась вернуть себе украденные редкие экземпляры! Когда я, озлобленная, уставшая, но начисто забывшая о возвращении домой и довольная новой коллекцией шишек на роже Лафнегла, меня ждал ещё один сюрприз. На тумбочке лежала роза. Пышная, алая роза, с рисунками на лепестках и маленькой запиской рядом: «Очень жаль расставаться, но вскоре снова увидимся. Буду скучать. Счастливых каникул, принцесса». Вот вам, нате, ежи в томате! А ведь я о прошлой записке не рассказала Лине! Ой, что она подумает? Эта девчонка столько может напридумывать, что студенческая басня про Мерлиновы трусы просто курит в сторонке! (В шутку говорят, что, если часто вспоминать нижнее бельё великого, но, увы, мёртвого мага, то они могут явиться и подарить могущество! Хотя версий много на этот счёт, но сейчас не об этом!)
Так, а записка хоть от того же человека? Я порылась в ящике, достала рождественскую открытку. Да, по почерку один в один.
— Блин, да чего ты тут зависаешь? — воскликнула Лина, пинком ноги распахивая дверь, ибо руки были заняты книгами. — Ты представляешь, я эти серьги, — она бросила книги и потрясла в воздухе украшением, — нашла у статуи Ровены Рейвенкло! — Ты представляешь, я эту розу нашла на тумбочке, — передразнила я её. — Ох нифига себе! — восхитилась она. — А это от кого? — Так я тебе и сказала! — хмыкнула я. — Всё равно ведь не знаю. — «Принцесса» …Оу, Мари, это так мило! — Было бы мило, если бы он удосужился оставить подпись. И курс. И факультет. — А номер паспорта и прописку он должен указывать? — засмеялась Лина. — Можно, — я пожала плечами, заваливаясь на кровать и закинув руки за голову. — Ну давай рассуждать логически, — предложила Лина. - Ну, наши братья точно не могли. За твоим я только что бегала по всей школе, а мой недоумок не додумается мне сделать такие милости. Арти. Уж с кем, а с ним мы сто процентные друзья, и говорить нечего! — Ремус? — предположила Лина. — Не смеши мои коленки, — усмехнулась я. — Какой резон ему посылать розы рейвенкловке-первоклашке? — Да брось ты! Вспомни, как он мило краснел, когда приглашал тебя на танец на твоём дне рождения? И как он предложил показать тебе кухню. И потом он нас собрал, что бы тебе помочь с чисткой наград. И как он сидел с тобой на квиддиче! И помогал перед экзаменами! — Не неси чушь, Лина! Он просто хороший парень, вот и всё. Мы просто друзья. - Ага, ну да, — она скептически хмыкнула. — Ладно, поживём — увидим. Но я всё равно держусь своего мнения! — Линара. Мы. Просто. Друзья! Всё, разговор окончен! — отрезала я, кидая записку на дно чемодана, а розу на тумбочку.
Подруга покачала головой, но так ничего и не сказала. Я знала, заговорит она об этом не скоро. А возможно и забудет. До следующей розы.
====== Часть 9. (Неприятели и друзья) ======
На вокзале Кингс Кросс как обычно царило столпотворение и хаос. Казалось, людей в этом году было в разы больше, чем в прошлом. И откуда они только берутся? О Мерлин! Какой псих припёр тарантула?! Ужас! Зато Рег в восторге.
Да, в этом году мой младший брат наконец-то ехал в Хогвартс! Без сомнения, он попадёт на Слизерин, но зато теперь я знала, что если что, Сириусу будем давать отпор вместе. Кстати о Сириусе, куда этот ненормальный делся? Хотя какая разница?! Мне бы сейчас своих друзей найти. Ага, легко! Найти кучку двенадцатилетних детей в толпе такого количества народа! Да раз плюнуть! — Блэк, во имя Мерлиновых трусов, что ты тут зависаешь?! Я обернулась и тут же получила увесистой сумкой по лбу. — А-а-а! Лафнегл, ты придурок криворукий! — заорала я, хватаясь за пострадавший лоб, на котором набухала шишка. Эд что-то вякнул, но тут же получил подзатыльник от сестры. — Брысь, скотина. МАРС! — ЛИНА!
Мы обнялись. Втроём. Я, Лина и её новенькая метла «Серебряная стрела». Самая крутая метла этого сезона. Я мало что понимала в квиддиче, но Лина мне всё лето про неё писала. И откуда только деньги?
— Девочки, а мне порцию объятий? — АРТИ!!! Теперь обнимались впятером. У Арти в руках была метла «Нимбус-1000». По скорости она не уступала «Стрелам». — Как же я скучал по приключениям! — воодушевлённо орал Арти. — Ну, Хогвартс, ну, погоди! Мы уже на пути! — А мы? А по нам не скучал? — хором воскликнули мы с Линой. — А вы — бонус к приключениям! — Скорее неприятности — бонус к нам, — засмеялись мы.
Помахав Регулусу, я с друзьями потопала в вагон. Мы нашли Лили, одиноко сидящую в купе. За разговором мы не заметили, что девушка чем-то подавлена.
— Лил? Что с тобой? — спросила я, садясь рядом.
Девочка посмотрела на меня и уронила голову на ладони, беззвучно заплакав. Я неловко гладила её по спине. Ребята были крайне озадачены. Я тоже. Вспомнив, как Меда и Цисси меня в 6 лет успокаивали, я пробубнила:
— Ну-ну, всё хорошо, милая. Скажи, что случилось? — Она меня ненавидит, — всхлипнула Лили. — Кто? За что? Разве можно тебя ненавидеть? — искренне изумилась я. — Пе-петунья… Она меня ненавидит. Всё лето меня обзывала, оскорбляла, дразнила, даже пролила чернила на моё платье. А теперь она мне сказала: «Вали, вали, уродка! Наконец-то заживём, как нормальные люди!» Она снова зарыдала, а я задумчиво глянула в окно. — Это вон та лошадь блондинистая? — я ткнула пальцем в девку с лошадиным лицом. — Это она Пепетунья? — Да… Но не надо! Марс! Стой! Я уже её не слушала, а вихрем неслась к выходу из вагона. Врезалась в толпу и подошла к этой дылде. Ба! Она меня выше на голову! Ладно, неважно! — Эй, ты, кобыла! — выкрикнула я, приняв как можно более презрительное выражение лица. Тут уж можно было благодарить матушкины гены. Хотя, когда она обернулась, я и сама бы скривилась. Ну и страшилища! Толпа мигом шарахнулась в сторону, беря меня и охреневшую Петунью в кольцо. Девка не ожидала такого наезда от двенадцатилетней девчонки. Я гадко усмехнулась и выхватила палочку. — Ч-что тебе нужно? — взвизгнула она. Фу, визжит, как моя мамаша. Не завидую её детишкам. — Значит так, слушай и вникай, милочка! — рявкнула я. — Я скажу всего один раз. Один раз гуманно, а потом… впрочем, лучше тебе не знать, что там будет потом! — Дылда меня теперь боялась, как свинья бойни. — Ты не смеешь унижать мою подругу! Ты зовёшь её уродкой, хотя сама страшнее магловской войны! А если будешь возбухать, я превращу тебя в лошадь! Хотя тут явно кто-то до меня постарался! Тебе всё ясно, красотка? Петунья кивнула, сразу стала ростом ниже и спешно шмыгнула в толпу. Народ на платформе, дети в вагоне, высунувшиеся в окна, дружно и одобрительно кричали. Все в школе любили Лили Эванс, и несанкционированные и безнаказанные нападки со стороны её сестры возмущали многих, кто слышал о них. А теперь, внимание, вопрос! Почему тогда одна я выступила против неё? — А по-человечески ты с людьми разговаривать не можешь? — послышался сзади желчный голос. — С людьми умею, а с такими, как ты, Лафнегл, разговаривать бессмысленно, — ответила я, обернувшись. Толпа стихла, предвкушая новый «баттл». — Ох, ну да, привычки с челядью общаться у тебя нет отродясь! Ты у нас птица высокого полёта! — Ну куда уж мне до великого и гениального равноправца Лафнегла! Как до звезды небесной! — Ну что ты, ты же сама — звезда! Холодная, надменная, свысока с маглами общаешься. Холодная, гордая, фальшивая! Пустышка! Это было слишком! Сцепив зубы, я подбежала к нему и со всей силы зарядила кулаком по морде. Ярость придала мне сил, мальчишка повалился навзничь, держась за пострадавшую скулу. А я уже убежала в вагон. От обиды хотелось плакать! Ненавижу его! Уродливый червяк! Как?! Как ему удалось почтив точности повторить все мои мысли, мучившие меня перед отъездом?! Подонок! К друзьям идти не хотелось. Мне нужно было отсидеться одной. Я нашла в начале поезда вагон с какими-то коробками, забралась между двумя ящиками и, уткнувшись лицом в колени, зарыдала. На душе мерзко, противно, но…почему? Я не пустышка! Я не холодная, не бездушная! Я горой стою за людей, которые мне дороги! Лафнегл полнейший кретин, но почему его слова меня так коробят? Потому что он в точности повторил мои мысли? Значит, так оно и есть? Неужели это правда? А если все так думают? Если улыбки натянуты, а объятья фальшивы? Нет… не может так быть, мы не слизеринцы.
Кто-то положил мне руку на плечо. Я вздрогнула и подняла голову. Передо мной стоял мальчишка моего возраста. Серо-голубые глаза смотрели удивлённо и немного сочувственно. По лицу рассыпались мелкие, едва заметные веснушки. Светлые, немного рыжеватые волосы были в беспорядке, немного закрывая глаза. Мальчик тряхнул головой, убирая непослушную чёлку с лица.
Мне стало не по себе. Я никогда не позволяла себе плакать при посторонних. А тут ещё и незнакомец. Скоро весь Хогвартс будет говорить о том, что я нюня и размазня. — Что ты здесь делаешь? — спросил он. — А ты? — огрызнулась я. — Ты не ответила, — он слегка склонил голову вправо. Меня всегда радовал этот жест. — Что ты здесь делаешь? — Ничего, — шмыгнув носом, буркнула я. — А можно с тобой ничего поделать? — Как хочешь. — Я снова уткнулась носом в колени. — Я Джастин. — Марисса. — Эй, ты чего такая? — он пихнул меня в плечо. — Ничего. — У тебя на всё один ответ? Что случилось-то? — Ничего. — Ну вот видишь? Будешь? Я посмотрела на него. Из кармана синей магловской толстовки он вытащил плитку шоколада. Я протянула руку, отломила кусочек от плитки и отправила в рот. Вкусно. Но полегчало не на много. — Так что ты угрюмая, как Салазар в не лучшие времена? — А ты знаешь, как он выглядел? — спросила я, жуя второй кусочек. Как-то мне после шоколада лучше становится. Только медленно и постепенно. — Конечно. В Хогвартсе ведь есть портрет Основателей. — Да, я знаю. Мы с Линой часто к ним захаживаем. — А я один ходил. Другу не говорил. Так ты скажешь, почему ты тут сидишь? — Нет, ерунда это всё. — Из-за ерунды не плачут в багажном вагоне, — пожал плечами парень. — Ты хаффлпаффец? — спросила я. — А что, это проблема? — напрягся Джастин. — Что, типичный рейвенкловец, презирающий Хаффлпафф? — Нет-нет, что ты! — я поспешила его заверить. — Просто это заметно по тому, как ты общаешься. Ты не уйдёшь, если не скажу? — Не-а.