Неверный курс
Шрифт:
Елисей взял гитару и поднялся на сцену, едва не столкнувшись на ступеньках со спускающейся Лерой. Бросил на неё короткий мрачный взгляд и прошёл мимо, а она, чувствуя, как выгорает изнутри, остановилась, чтобы не подогнулись колени.
– Шустрее, шустрее, – громким шёпотом поторопила Вельман снизу.
Валерия спустилась в зал и села в первый ряд, поближе к Татьяне и Виктории. Какой-то внутренний мазохизм требовал точно выяснить, кому из них он поёт. Татьяне – вероятнее. Она с ним в одной группе, и общаются они чаще. Да и ярче она, чем Вика.
Рука ударила по струнам,
– Я, крылья расправив, летел к твоим окнам сквозь северный ветер… – в голосе, как обычно, звенела вся боль этого мира, и сейчас это особенно остро отдавалось у Леры в сердце.
Она знала все слова наизусть и часто пела про себя по ночам: «Я вечность падаю к твоим ногам, ломая крылья, теряя душу…» Раз за разом она убеждалась, что песня посвящена кому-то совсем не похожему на неё. Кому-то, кто умел держаться с королевским достоинством и был ослепительно красив. Танька была ослепительно красива. И держалась… не как королева, конечно, скорее, как проститутка, но очень дорогая. Чистая неиспорченная душа настоящего романтика наверняка могла принять эту дороговизну за королевское достоинство. Но как объяснить ему, что он посвящает свою любовь пустышке?
Закончив песню, Елисей, как всегда, проговорил:
– Эту песню я посвящаю той единственной, которой посвящены и мои мысли, и моё сердце.
Имени он не называл, но ещё в первый день предупредил профессора Вельман, что озвучит его в день праздника. И теперь этого дня ждали все девушки курса, одни – с надеждой, другие – с любопытством.
Когда Елисей спустился со сцены, Танька и Вика были уже тут как тут. Одна забрала гитару, вторая протянула бутылку с водой. Он поблагодарил обеих величественно-снисходительной улыбкой. Абсолютно одинаковой.
«А может, и не они?» – засомневалась Валерия, и в глубине чёрной дыры бессовестно шевельнулась надежда. Вмиг представилась картинка: актовый зал переполнен шумными студентами, сцена освещена софитами, Он, весь в белом, заканчивает песню и называет имя… Валерия. Ощущение счастья захлестнуло столь стремительно, словно это уже произошло в реальности, и Лера зло себя одёрнула. Чем больше сейчас размечтается, тем больнее будет потом.
– На сегодня всё, до встречи в следующую среду. Все помнят, что нужно уже быть в костюмах? – раскатился по залу удивительно молодой для шестидесяти лет голос Вельман.
Разрозненные «да», «помним» и «так точно» отзвучали, и двадцать пять энтузиастов вытекли за двери. Корпус уже был частично погружён в полумрак, на этаже царила тишина. Времени было к девяти, и все пары, факультативы и собрания закончились. Лера бросила взгляд на мягкий снегопад за окном, подсвеченный престарелым фонарём, и оглянулась на Елисея. Тот что-то сосредоточенно созерцал в телефоне, как всегда, скорбно сведя брови. Чуть поодаль с независимым видом ждали Вика и Танька, явно игнорируя друг друга. Что-то дёрнуло Леру не торопиться и присмотреть за ними, поэтому она тоже сосредоточенно уставилась в экран телефона, будто читает важное сообщение.
– Елисей, ты решил остаться здесь до утра? – первой не выдержала Вика минут через пять, когда почти все энтузиасты разошлись.
– Нет, я уже иду, – недовольно отозвался тот. – Доброй ночи, девочки.
– То есть, ты оставишь хрупких девушек наедине с тёмной и снежной ночью? А если на нас кто-то нападёт? – игриво возмутилась Танька. – Мы без тебя боимся идти.
– Ну, раз так, то я, конечно, готов победить всех маньяков района. У меня есть страшное оружие, – он с ухмылкой кивнул на гитару в чехле и спрятал телефон. На миг обернулся. – Пока, Лера.
– Пока, – как можно непринуждённее отозвалась та, и мужчина её мечты ушёл в сопровождении двух красавиц.
Чуть помедлив, Валерия двинулась следом с неясным желанием присмотреть, чем эти трое будут заниматься. В конце концов, нужно же понять, кто из них… Ту единственную он наверняка на прощание поцелует.
На улице девушку встретила удивительно предновогодняя погода. Было тепло, безветренно, и медленно кружили в воздухе пухлые хлопья снега. После нескольких дней бесснежного мороза это было похоже на сказку, но Валерии совсем не хотелось радоваться. Три её цели маячили впереди, под фонарём, и Лера заторопилась за ними, чтобы не потерять из виду. Вика жила ближе всех к корпусу, практически в соседнем доме, но до подъезда Елисей её провожать не стал, попрощался у арки.
– Тут тебе уже все маньяки знакомы, так что до завтра.
– До завтра, – в голосе Виктории явно смешались кокетство и разочарование.
Татьяна заметно приосанилась. Теперь Елисей принадлежал ей одной. Она смело взяла его за руку, а он не стал сопротивляться. Лера держалась чуть на расстоянии, чтобы не быть замеченной, а потому не слышала, о чём говорили эти двое, но почти после каждой его фразы Вика заливисто смеялась. И этот смех Валерия уже остро ненавидела.
Так они прошли пару кварталов, Лера дважды чуть не потеряла парочку из виду, переходя улицу, но гитарный гриф за плечом Елисея оба раза помог выделить его из потока прохожих. Наконец они свернули к дому Тани. Елисей довёл её до подъезда, а Лера затаилась в арке всего в нескольких шагах.
– Спасибо, настоящий рыцарь, – промурлыкала Татьяна. – Может, зайдёшь погреться?
– Тогда я перестану быть рыцарем, – усмехнулся Елисей. – Может, в следующий раз.
– Ну, как пожелаешь, – уже знакомая смесь кокетства и разочарования.
Лера уже хотела выдохнуть с облегчением, но в этот момент Таня приподнялась на цыпочки и коснулась губами его губ. Елисей сопротивляться не стал, ответил нежно и долго, одной рукой прижав девушку к себе. У Валерии возникло ощущение, что в неё въехал самосвал. Досматривать она не стала. На негнущихся ногах медленно пошла прочь, чувствуя, как горячие слёзы мешаются на щеках с холодным снегом.