Невероятное влечение

Джойс Бренда

Никогда прежде Клервуд не относился к женщине с такой нежностью. Никогда прежде он не проводил часы напролет разговаривая с женщиной, даже в постели, и никогда прежде не улыбался столь часто и искренне. Александра принесла так много света в его жизнь, и Стивен только сейчас осознавал, каким мрачным и тоскливым было его существование, пока рядом не появилась она.

Раньше Клервуд был доволен, но не испытывал счастья. С Александрой все изменилось: она показала ему, какой радостной и счастливой может быть жизнь.

Неужели он влюбился?..

Впрочем, какое это имело значение?

Она любила другого. И это, черт побери, было ясно, абсолютно ясно! И даже несмотря на то, что она никогда не была

с Сент‑Джеймсом в постели, они с трогательной нежностью смотрели друг на друга и понимали друг друга с полуслова, словно были любовниками на протяжении многих лет.

В памяти снова всплыли слова Александры: «Оуэн был не только моим возлюбленным, он был моим лучшим другом».

Он, Стивен, никогда не станет ее лучшим другом. И как только эта мысль раньше не приходила ему на ум! Он хотел защищать Александру, заботиться о ней, заниматься с ней любовью. Стивен всегда считал своим лучшим другом Алексея и теперь, черт возьми, хотел знать, почему так и не смог стать лучшим другом для Александры!

Сейчас в Клервуде клокотала ревность, такая же горячая и необузданная, как владевший его душой гнев. Да, Сент‑Джеймс был лучшим другом Александры! Стивен в ярости отшвырнул бокал и стал пить свой виски прямо из бутылки.

Он ревновал — это было очевидно. И что же означала острая боль, терзавшая грудь, как не то, что его сердце разбито? Но это ведь казалось невозможным, не так ли? Клервуд был холоден и бессердечен, об этом говорили все вокруг. Он был таким же, как старый Том.

Стивен закрыл глаза, ощущая нестерпимую муку, нисколько не сомневаясь в том, что отец стоит где‑то рядом, злобно смеясь над ним. «У герцогов не бывает разбитых сердец. Выкинь эту чепуху из головы!» — отчетливо слышал Стивен резкий голос отца.

Да, в свое время Том приложил все усилия, чтобы вылепить Стивена по своему образу и подобию, превратить его в холодного, расчетливого и неуступчивого человека, который подчиняется лишь чувству долга. Все было именно так, за исключением одного но: Стивен не был родным сыном Тома. По крови он был де Уоренном.

А де Уоренны влюбляются один раз — и навсегда.

Стивену захотелось плакать, и он снова выругался. Могущественный Клервуд потерял женщину, к которой так привязался! И если уж быть до конца честным, он любил Александру Болтон. Это была любовь — не существовало никакого другого объяснения его нынешним чувствам и тому свету, что она принесла в его жизнь. Стивен никогда не встречал такой женщины, как Александра, — он понял это с первого взгляда, еще тогда, на балу. Она была такой отчаянно смелой, такой непреклонной и сильной, такой мудрой и независимой… А еще пылкой. Поразительно, но именно Александра научила Стивена настоящей страсти. Он никогда не хотел ни одну женщину с такой неистовой силой, с какой вожделел ее. Стивен даже не осознавал, что сам был страстным мужчиной, — до тех пор пока не занялся с ней любовью.

Сколько раз он смотрел на Александру во время мгновений их страсти, желая признаться ей, какую нежность ощущает? И каждый раз рядом появлялся Том, глумившийся над его слабостью.

Стивен так и не сказал Александре, что любит ее. Но это было даже к лучшему, не так ли?

Он застыл на месте, внутри все болезненно сжалось. Ни один мужчина в здравом уме не стал бы объясняться в любви женщине, которая не может ответить на его чувства.

И в памяти невольно всплыли мучительные детские воспоминания. Стивен ощущал себя маленьким мальчиком, который отчаянно хотел услышать хоть несколько слов одобрения от человека, объявившего себя его отцом.

Увы, Том ни разу не похвалил его, вырастив жестоким, циничным. Неудивительно, что Стивен так и не смог признаться Александре в любви. И все же Клервуд был уверен в том, что она чувствовала к

нему такую же нежность. Она прикасалась к нему так, будто любила его. Ее глаза светились ответной страстью. Но с ее стороны это была не любовь — лишь притворство, новая коварная игра.

Она любила Сент‑Джеймса.

Стивен швырнул бутылку на сиденье кареты с такой силой, что она тут же разлетелась на мелкие осколки. Он закрыл лицо руками, не в силах больше терпеть эту муку, которая становилась просто невыносимой! Герцог Клервудский никогда еще не ощущал такой тоски. Ему никогда ни в чем не отказывали, не обделяли тем, в чем он так отчаянно нуждался!

А как же их ребенок? Собиралась ли Александра хоть когда‑нибудь рассказать Стивену о ребенке, его ребенке?

Клервуд не был уверен в этом, к тому же он так злился, что даже не подумал истолковать свои сомнения в пользу любимой женщины, не предоставил ей своего рода презумпцию невиновности. За время их отношений возникало немало моментов, подходящих для подобного рода признания, — Стивен специально создавал Александре благоприятные возможности. Но она не воспользовалась ни одним из удобных случаев сообщить о том, что беременна. Александра так умело, со знанием дела обманывала Стивена! Она солгала о своей невинности, солгала о своей беременности. Его кровоточащее сердце теперь раскалывалось на части. Клервуд нисколько не сомневался в том, что любовница намеревалась обманывать его так долго, как это только было возможно.

Но что, если Александра была честна, когда говорила, что собиралась открыть ему правду о ребенке? Непокорное сердце кричало на Стивена, умоляя его поверить в это.

Но разве можно было доверять доводам какого‑то сердца? Клервуд был здравомыслящим, рациональным человеком! И то, что собиралась сделать Александра, не имело значения — потому что любила она Сент‑Джеймса.

А Клервуд никогда не позволил бы другому мужчине воспитывать своего ребенка.

Стоило герцогу представить подобный сценарий, как его сердце учащенно забилось. Он в полной мере осознал это в тот самый момент, когда карета остановилась. Бросив мрачный взгляд в окно, Клервуд увидел величественный оксфордский дом Алексея, ярко освещенный в сумраке облачной ночи. Алексей купил десять акров земли еще в те времена, когда они с Элис были в разлуке, и позже возвел на этих покатых холмах изумительной красоты особняк с угловыми башенками и роскошным парком. Стивен выбрался наружу и прошествовал мимо лакея, который старательно притворился, будто не заметил, что герцог сильно напился и разбил бутылку старого и весьма дорогого шотландского виски прямо в своей чистой, роскошной карете.

Швейцаров у Алексея не было, поэтому Стивен резко нажал дверной звонок и принялся грубо, оглушительно колотить дверным молотком. Алексей появился мгновение спустя: босой, без рубашки, в одних только брюках — и с пистолетом в руке. При виде лучшего друга его глаза округлились.

— Входи, — быстро сказал он. — Что случилось, кто‑то умер?

Стивен прошагал мимо него.

— Мне нужно выпить, — на ходу бросил Клервуд и направился через холл в кабинет, где провел так много времени в компании Алексея и других своих кузенов.

Заперев парадную дверь, Алексей двинулся следом. Он нашел Стивена у огня, едва заметно тлеющего в камине. Клервуд задумчиво смотрел на угли, желая лишь одного: чтобы острая боль, терзающая его грудь, отступила.

Алексей зажег несколько ламп и сказал:

— Ты проделал длинный путь ради того, чтобы выпить. Но ты выглядишь так, будто уже пропустил стаканчик‑другой, — и от тебя, кстати, несет спиртным. Да, и почему на тебе нет пальто, когда на улице так холодно?

— Я разбил бутылку виски в своей карете. — Стивен обернулся и внимательно посмотрел на друга.