Невероятное влечение

Джойс Бренда

Заметив ее реакцию, герцог самодовольно улыбнулся:

— Думаю, мы оба знаем, что вы не сможете долго сопротивляться мне.

— Думаю, — в тон ему, с нажимом ответила упрямица, — что моя решимость в итоге переборет вашу.

Он хищно сощурился, и Александра почувствовала, как между ними заметались искры напряжения.

— Посмотрим, — бросил Клервуд, пожав плечами. Герцог старался выглядеть равнодушным, но ярко‑синие глаза сверкали, и Александре вдруг показалось, что ему нравится этот вызов — даже притом, что она совсем не собиралась его раззадоривать. Потом он добавил: —

У меня сегодня много дел. Боюсь, я вынужден извиниться, хотя от души наслаждаюсь нашими дискуссиями.

— Прошу прощения, что отвлекла вас. Мне следовало сразу пойти наверх.

Клервуд потянулся и успел схватить Александру за руку, не давая ей удалиться.

— Александра, вы — моя гостья, и не стоит прятаться в своей комнате. Штат моих слуг проинструктирован выполнять любое ваше желание. Я был бы неприятно потрясен, если бы моим гостям не было абсолютно комфортно в этом доме. Если вам что‑то понадобится, вы просто должны попросить об этом Гильермо — или меня.

Александра осознавала, что он говорит искренне, и верила ему. Но одновременно в блестящих синих глазах тлел огонь, значение которого она угадывала безошибочно.

— Спасибо, ваша светлость, — промолвила Александра и освободила свою ладонь.

На этот раз Клервуд не стал ее удерживать. Помолчав, он неожиданно сказал:

— На тот случай, если вы вдруг не знаете об этом, спешу заметить: мои честолюбивые планы нарушают крайне редко, Александра.

От неожиданности она застыла, как изваяние, потом заставила себя сказать:

— Я должна уделить внимание своему шитью. Всего доброго, ваша светлость.

И Александра поспешила прочь, чувствуя легкое подобие облегчения по поводу того, что на этот раз ей удалось спастись от прекрасного обольстителя. Впрочем, она явственно ощущала, как его синие глаза жгли ей спину.

Следующие несколько дней тянулись медленно и казались нереальными, будто сказочными. Александра была гостьей герцога Клервудского, но поверить в происходящее до сих пор не могла. Просыпаясь по утрам в своей огромной кровати с балдахином, мягко спадающим вниз, в окружении самой роскошной мебели, которую только можно было себе представить, она каждый раз удивлялась, находя себя здесь. У двери неизменно стоял поднос с горячим шоколадом, налитым в тончайшую фарфоровую чашку. Завтрак всегда ждал гостью на изысканном буфете в желтой комнате.

Теперь Александра знала, что не увидит Клервуда ни за завтраком, ни даже в течение дня — он либо вел переговоры с архитекторами, компаньонами или служащими за закрытыми дверями кабинета, либо отправлялся в город на встречи. Она даже приобрела привычку читать во время одиноких завтраков, изучая газеты, которые уже успел просмотреть герцог. Остаток дня Александра проводила за шитьем, наспех перекусывая что‑то в своей комнате или развозя по клиенткам приведенные в порядок платья.

Если Клервуд был в отъезде, ее взгляд блуждал по газонам и длинной, посыпанной ракушечником дорожке — Александра ловила себя на мысли, что ждет его возвращения. Если герцог находился дома, она напрягала слух, силясь разобрать стук открывающихся и закрывающихся внизу дверей и уловить его сочный, обольстительный баритон.

А

еще Александра сталкивалась с ним, когда меньше всего ожидала этого: завернув за угол в холле, поднимаясь наверх по лестнице или возвращаясь в дом с улицы. В то мгновение, когда их пути пересекались, Клервуд замирал на месте, и мощное, доминирующее присутствие его огромного тела отчетливо ощущалось в доме. Он никогда не забывал вежливо осведомиться о делах гостьи, и в эти моменты его взгляд был особенно теплым, даже нежным. Герцог больше не спрашивал, что Александра собирается делать днем, — вместо этого она замечала, как он внимательно смотрит на ее руки. Обычно на них красовался наперсток, а кончики пальцев были испещрены мозолями. Клервуд старался придать лицу бесстрастное выражение, но Александра чувствовала, что он по‑прежнему не одобряет продолжения ее тяжелой работы.

И от каждой такой случайной встречи у Александры перехватывало дыхание. Каждое такое невольное столкновение, независимо от того, каким мимолетным и незначительным оно было, заставляло бедняжку томиться вожделением еще сильнее. Всякий раз, когда они оказывались близко друг к другу, тело Клервуда притягивало Александру, будто магнитом. Настойчивое желание оказаться в его объятиях росло с каждым днем. Она была почти уверена, что герцог чувствовал то же необузданное, страстное желание.

Но он не предпринимал новых попыток соблазнить свою гостью…

Сейчас Александра взяла иглу и нить, готовясь шить. День был в разгаре, Клервуд уехал накануне, раньше, чем она спустилась позавтракать. Как сообщил Гильермо, его светлость отправился в Манчестер и мог остаться там на ночь. У Александры не было причин тревожиться, но тем не менее она ощущала сильное беспокойство.

Мгновение спустя Гильермо сообщил Александре, что к ней пожаловал посетитель. Она удивилась: кто мог к ней приехать? Александра отправила сестрам письмо пять дней назад, но ответа все не было. Она нетерпеливо вскочила с места, надеясь, что прибыли Оливия и Кори.

— Кто это?

— Ваш отец, барон Эджмонт.

Внутри у Александры все сжалось от страха. Она написала сестрам, но не отцу — просто не знала, что ему сказать. Но она отчаянно нуждалась в прощении — и так же отчаянно хотела, чтобы Эджмонт любил ее, снова гордился ею — словно отец и дочь могли стереть горькое прошлое.

Чувствуя, как дрожь охватывает все тело, Александра бросила взгляд в зеркало и вышла из комнаты. Пока Гильермо провожал ее вниз, бедняжка молилась, чтобы на этот раз встреча с отцом прошла хорошо. Эджмонт ждал Александру в ее любимой гостиной. Он обернулся, когда дочь нерешительно замерла на пороге.

От волнения Александра не могла даже пошевелиться. Отец не улыбался, как и она сама. Как бы ей хотелось, чтобы последнего разговора между ними никогда не было, чтобы Эджмонт никогда не выгонял ее из дому!

— Добрый день, отец, — в волнении выдохнула Александра. — Я так рада, что ты приехал!

Он хмуро посмотрел на нее:

— Твои сестры после долгих расспросов наконец‑то признались мне, что ты — гостья герцога.

Она испуганно сжалась.

— Я — его гостья, и только гостья. Мне некуда было идти.