Невероятные истории. Сборник рассказов и повестей
Шрифт:
Игорь пришел домой с уловом. Заявил с гордостью:
— Царя поймали!
У нас новое увлечение. Чуть ли не ежедневно ходим ловить тритонов.
Однажды отправились прямо с утра и вернулись с хорошим уловом. После обеда я прилег на диван. Таня читала Игорю книжку. Потом он пришел, залез ко мне на диван. Посидел молча. Я говорю:
— Пойдем за тритонами?
Он обрадовался. Сказал:
— Дедулька!
Принялся прыгать, дурачиться, обнимать меня.
Без
Однажды возвращаемся с ловли тритонов. Таня спрашивает:
— Игорь, тебе не холодно на дворе было?
Он сказал:
— Сначала, когда шли туда (на болото), было холодно, и потом было холодно, а как только поймали одного тритончика, сразу стало тепло.
Гуляли в лесу. Игорь сорвал пушинку с вербы:
— Дедусь, посмотри, какого я котика сорвал прелестного!
Перед обедом настойчиво уговаривали Игоря помыть руки. Потом как-то забыли об этом. После обеда он говорит с торжествующей улыбкой:
— А руки-то я и не помыл!
Лепили с Игорем из пластилина. Сделали дом. Он нечаянно прижал его коленом и смял.
— Что же ты так дом изувечил? — говорю я.
— Изувечил? — удивился он. — Что, там овечка, что ли, сидит?
В магазине покупали Игорю матросскую фуражку. Надев фуражку, он критически посмотрел на себя в зеркало.
— Ну, — говорит, — шпана!
— Что, не будете брать? — не то испуганно, не то озабоченно спросила продавщица.
— Нет, — махнул Игорь рукой. — Возьмем!
Играем в морские приключения после чтения «Незнайки».
— Акулу возьмем на буксир, — говорит Игорь, — она будет коротышек от врагов защищать. Стекляшкин тоже поплыл, да за бочку зацепился: дрын! Да и в бочку свалился! Вниз головой! Враги его засмолили да и бросили в воду. И все. А его там акула съела. Он плыл, плыл, увидел свою знакомую акулу. Она его за ножки взяла. Она приплыла на берег, да и все. Они там подружили.
Петр учит Игоря читать. Дал ему мою книжку и велел прочитать фамилию на обложке.
— Эн, о, эс, о, вэ, — читает Игорь по буквам.
— Ну и что получилось?
— Пушкин?
(До этого они читали сказки Пушкина, и Игорю такой писатель уже был известен.)
Ходили с Игорем и его приятелем Сережкой в парк. Сережка ударился ногой о пень. Игорь, чтоб утешить его, сказал:
— Я тоже раз стукнулся ногой по пеню.
Рисовал цветным мелком и, уронив на пол,
— Ну ничего, — говорит. — Положим все дребезги в коробочку.
— Дедушка, ты знаешь, мы с мамой и папой ходили вчера в зоопарк, а там была птица; знаешь, как называется? Председатель!
— Может быть, секретарь?
— А, да! Секретарь!
Очень долго играли в ванной. Делали мыльную пену, пускали корабли, устраивали бурю. Наконец Игорь посмотрел на меня каким-то смущенным, уставшим взглядом и сказал:
— Знаешь, дедусь, мне, по-моему, уже неохота больше в это играть!
Играли в Химках возле огромной лужи, где было очень удобно пускать бумажные кораблики. Игорь спросил, сколько еще можно играть. Узнав, что полчаса, удовлетворенно сказал:
— Полчаса — это много. Мы с мамой полчаса поезда ждали. Я спросил, сколько ждать. Мама сказала: полчаса. Мы долго ждали!
Я сказал:
— Полчаса ждать — это долго, а когда играешь, время быстрей идет.
— Да, — согласился Игорь.
В лесу хотел поймать ящерицу, но она убежала. Говорит:
— Она на таком далеке от меня сидела, что я не успел схватить.
— Знаешь, дедусь, вчера я был у бабушки Мани и видел, как по улице настоящая лошадь шла… Живая!!!
Приходит с отцом из зоопарка.
— Ну, кого в зоопарке видел? — спрашиваю.
— Тюленя. Черный, как резина!
Мы с Игорем видели с балкона, как кошка подкрадывалась к зазевавшемуся воробью. Начали кричать и прогнали кошку.
— Знаешь, — говорит Игорь, — пусть кошка поймает воробья, мы отнимем у кошки, и у нас воробей будет.
(Он давно мечтает поймать птичку.)
За обедом Игорь говорит Тане:
— А один маленький мальчик из нашего детского сада уже клубнику ел.
— Интересно, почему один маленький мальчик мне говорит об этом? — как бы ни к кому не обращаясь, спрашивает Таня.
Игорь смотрит на нее вопросительно, но тут же поняв, что его намек разгадан, заливается смехом. Говорит:
— Вкусная была!
Намек не пропал даром, и на следующий день Игорь сидит за столом и ест клубнику. Сначала он съедает самые маленькие и самые незрелые ягодки.
— Почему же ты больших не ешь? — спрашиваю его.
— Хочу оставить маме.
Постепенно он все больше входит во вкус. В конце концов на тарелке остаются четыре самые крупные ягоды. Вижу, что ему очень трудно бороться с собой. Говорю: