Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 2
Шрифт:
– Нет, мсье, я прошу вас! Скорее уезжайте! Уезжайте немедленно, закричала она, отталкивая его обеими руками.
– Черт возьми! Неужели это так серьезно?
– Речь идет о вашей жизни.
– Хорошо, вы правы, это серьезно. Это серьезно, потому что жизнь у меня только одна. Но я не уеду до тех пор, пока не узнаю все, мадам! И я очень хочу знать, как получилось, что приятный человек, с которым я случайно познакомился в скромном пансионе, намерен предать меня и почему?
– Это произошло не случайно, мсье, - пробормотала она. И он увидел на прекрасном лице не только
– Не случайно?
– Он покинул Париж по приказу, когда стало известно, что вы находитесь в Бресте. Его задача заключалась в том, чтобы завоевать ваше доверие и доставить вас сюда.
– Это было прекрасное путешествие. Мы много говорили о Дидро и Фонтенелле. О ваших томатах. О ваших несушках. О вас. И это все для того. чтобы в конце концов меня убить?
– О! Только не он, мсье!
– воскликнула она с ужасом.
– Он не способен на это! В комнате на мгновение воцарилось гнетущее молчание.
Пропел петух и в курятнике раздалось кудахтание несушек - веселая музыка деревенской жизни, создававшая декорацию, совершенно не подходившую тем фразам, которые здесь звучали.
– За что, мадам?
– Я не могу вам этого сказать.
– Как вам угодно. Как он узнал, что я нахожусь в Бресте?
– Из статьи в газете, в которой было описано ваше появление.
– Мсье! (Она бросила на него умоляющий взгляд.) Уезжайте! Уезжайте! Я скажу... что не смогла вас задержать.
– Так это ваша задача?
– Не взирая на средства, которые мне придется использовать.
Она повернулась, выдвинула ящик стола и Тюльпан увидел двухствольный пистолет, направленный на него. Он молча улыбнулся.
– Прекрасная Мария, есть другое средство, которое гораздо убедительнее. Вам достаточно пройти в мою комнату и я буду в ваших руках до последнего. Прекрасные последние часы, честное слово.
– Это тоже было предусмотрено, мсье, - сказала она, густо покраснев.
– Что вы? ...
– Он расхохотался. Но она была серьезна и печальна.
– Я уже сказала вам, что нет, я никогда бы не выстрелила, даже если бы угроза этим оружием не смогла укротить вашу смелость. Кроме того, он сказал мне... (и при этом она стиснула зубы от ярости, стыда и смертельной досады), он сказал мне: - "Прости меня, Мария, но используй, если поннадобится, то оружие, которое тебе дано природой. По крайней мере до тех пор, пока ты не услышишь, что мы приехали."
– Он вас любит? Это подсказала ему любовь? И он стерпел бы, что я занимался с вами любовью для того, лишь бы не миновать приготовленной для меня западни? Этот ваш человек с открытым лицом на самом деле коровье дерьмо, мадам. За этой импозантной фигуро скрывается грязная душенка и я...
Но она прервала его отчаянным криком:
– Он так боится герцога, мсье. Так боится, что...ну хорошо...вот...
– Да, да, - протянул он после некоторой паузы.
– Вы открыли мне глаза, помянув про герцога.
– Герцога? Я не говорила ни о каком герцоге, - она в ужасе кусала губы.
– О! Вот именно. Это дело рук герцога Шартрского. Не волнуйтесь. Во Франции несколько герцогов, но только один из них мой враг: Шартрский. Я не буду утомлять вас подробностями моей жизни, но однажды, несколько лет назад на постоялом дворе в Версале одна молодая женщина, которую звали Цинтия Эллис, сказала мне: "Думаю, что в вашей жизни нет врага страшнее, чем герцог Шартрский!" - И вы знаете почему? Из-за татуировки на стопе. И вот теперь все ясно: месье герцог нашел нас, мою татуировку и меня, и он сделал это благодаря мсье Амуру Лябрюни.
– Простите меня, мсье де ля Тюльпан. Я умоляю вас!
– Конечно, мадам, не сомневайтесь. Ради ваших прекрасных глаз и ради любви, которую вы к нему испытываете, и ради любви, которую он испытывает к вам.
Бодрыми шагами он покинул комнату и несколько мгновений спустя вприпрыжку спустился с лестницы с тростью и маленьким чемоданчиком, в котором находилось все его имущество. Мария Лябрюни не шелохнулась. Тюльпан взял большой пистолет, который она бросила на стол, и засунул его за пояс под сюртук.
– Это на дорогу, если позволите!
– (Он улыбнулся.) - Прощайте, Мария. Спасибо.
– Потом, подойдя к двери, обернулся и спросил: Он хочет, чтобы я умер. Почему?
– Вы незаконный сын его отца. Доказательство этому ваша татуировка. Мой муж думает, что в завещании есть что-то в вашу пользу.
– О!
– Это все, что сказал Тюльпан. Вот так, совершенно неожиданно вы узнаете, что являетесь сыном герцога, сводным братом другого, попадаете в общество сильных мира сего, вы ошеломлены, у вас внутри все дрожит, оказывается вам повезло больше, чем Джону Полю Джонсу, вам удалось частично раскрыть ваше происхождение, ваша личность начала появляться на горизонте, ваша кровь заметно голубеет - что же можно сказать в этом случае кроме "О!". Именно это и сделал Тюльпан: он сказал "О!". Мы предоставляем более утонченному уху труд различить бесчисленные оттенки этого звука - "О!" - и выделить все гармонические составляющие.
* * *
Гром и молния! Когда Лябрюни и двое его подручных, Ансельм ле Вё и Жан ля Балафр, с оружием в руках соскочили с коней возле дома, от Тюльпана осталась лишь тень. Он исчез. В углу кухни, связанная по рукам и ногам и с плотно заткну тым ртом лежала Мария Лябрюни и слабо стонала. Именно на эту мизансцену и рассчитывал Тюльпан. Мария была не слишком огорчена, тогда как в криках Лябрюни перемешались проклятия и стенания, потом раздраженным тоном он потребовал у Марии отчета, что здесь произошло.
– Но ты же сам все хорошо видишь!
– воскликнула она с неожиданным пылом.
– Что тебе, нужно объяснить, чтобы ты понял, что он сбежал?
– Давно это случилось?
– Откуда я знаю? Я потеряла сознание.
– Боже мой, Боже мой, - повторял потрясенный Лябрюни, глядя на своих ошеломленных партнеров.
– Я пропал! Сбежал! Герцог оторвет мне голову! А я, что я ему скажу?
– Он уже видел как неизбежные громы и молнии обрушиваются на него.
– И ты не смогла воспользоваться пистолетом?