Невесомость
Шрифт:
Мне никогда не доводилось терять близких людей таким образом, но я знала, каково это от Киры, своей давней подруги по художественной школе. Она как-то призналась, что её отец застрелился, когда ей было около двенадцати лет, не оставив никаких объяснений. Рана со временем затянулась, воспоминания перестали быть столь болезненными, но произошедшее невзрачной, яркой тенью продолжало её преследовать. "Как бы я этого ни желала, - сказала она мне однажды, - этот след никогда не сотрется. Как он мог уйти из жизни, оставив жену, детей? Как?". Близкие могут оправдывать, могут искать утешения, но никогда не перестанут мучиться вопросом: "Почему?". Никогда. Уходя из жизни, человек не избавляет себя от проблем, не избавляет от них и близких, любящих его людей, а напротив, дарит лишь ужас, разочарование, разрушенные планы, мечты, разбитые надежды и угрызения совести.
Денис сказал, что в глубине души до сих пор винит себя в случившемся. Но...разве
Могла бы я попытаться понять её? Представить, что ты, учась в десятом классе, вдруг узнала о нежелательной беременности? Конечно же, реакцию родных вообразить несложно - все бы всполошились, невольно стали бы смотреть на тебя разочарованными глазами, воспринимая, как позор семьи, как лишний, выбивавшийся из палитры мазок на безупречной картине. А через полгода, когда живот стал бы приобретать округлые, нескрываемые формы, знакомые, учителя, одноклассники стали бы обсуждать тебя за спиной, зарождать слухи о "нагуленном" ребенке, о распущенности его матери, ученики из других классов посмеивались бы в сторонке, несмело бросая любопытные взгляды в твою сторону, рассказывая своим родителям после уроков о девочке, которая, не стесняясь и не стыдясь, ходит по школе с большим животом, даже не догадываясь, что каждый поход в школу для тебя равен казни. Легко ли пережить это в семнадцать лет? Особенно девушке, которая никогда не разочаровывала окружающих? Слухи, разговоры, вопросы - это неприятно, но пережить можно. Страшнее тот факт, что тебе пришлось бы отказаться от своих желаний, от целей на будущее, отказаться от прежней себя. Смогла бы я пройти через это?
Было бы довольно страшно, непонятно, но...если рядом человек, которого ты любишь, человек, который никогда не оставит тебя, не бросит с бедой один на один, то...неужели ты не попытаешься жить? Бороться? Доказать всем, что любимые люди тебе куда дороже, чем все эти разговоры за спиной. Неужели?
Часто, читая книги, смотря фильмы, я задумывалась, почему человек лишает себя жизни? Конечно же, каждый случай особенный, у каждого человека своя на то причина, но все они имеют общее - тот, кто намеренно лишает себя жизни, запутался в себе, в обстоятельствах и медленно сгорает изнутри. Во мне самоубийцы всегда пробуждали очень двоякое чувство. С одной стороны, я испытывала к таким людям искреннюю, глубочайшую жалость, сочувствие. Ведь, ощущая душевный покой, получая радость от жизни и счастье, никто не стал бы глотать таблетки, застреливаться или резать вены. Самоубийство - это поступок отчаявшегося человека. Человека, для которого день и ночь слились воедино, он не видит смысла продолжать цепочку жизни. Однако, если посмотреть на это с другой стороны, то я никогда не смогла бы понять ни одного застрелившегося, повесившегося или отравившегося, пусть и крайне несчастного человека, избравшего для себя такой темный путь. Как бы ни было тяжело, непросто, горько, но если ты веришь в Божье спасение, то как можно лишить себя жизни?
Именно поэтому я не могла для себя оправдать поступок бывшей девушки Дениса. Понять её внутреннее состояние было можно, но за мучения и страдания, которые она оставила после себя любящему её человеку, в моей душе по отношению к ней была только ярость и упрек. Не мне её судить, но и понять этот поступок я не могла. Только, представляя, какие раны она нанесла Денису, я с трудом удерживала слёзы, пока мы шли до остановки.
Денис доверил мне самое сокровенное. Это была его тайна, его частица души, в которую он позволил мне проникнуть даже несмотря на то, что несколько дней назад я так жестоко, так подло с ним обошлась. Это осознание давило на сердце, протыкало его чем-то острым, вызывая всё новые и новые приступы боли. Однако теперь я знала наверняка, что никогда впредь не поступлю так низко. Все опасения, страхи, переживания - это касается только меня и никого больше: ни Дениса, ни Карины. Как бы там ни было, но отвергать общение с этим парнем я больше не могла. Особенно теперь, когда он стал мне так близок, когда открыл самые дальние, самые тяжелые и темные двери в пространстве своей души. И простое общение ведь вовсе не преступление или подлость с моей стороны. "Главное, - думала я, - держать себя в руках".
– Ну что, - с улыбкой произнес он, протягивая мне пакет с фруктами, когда мы оказались у небольшой остановки, со всех сторон обклеенной многочисленными афишами.
– Я рад, что мы сегодня встретились.
– И я безумно этому рада, Денис, - с чувствами произнесла я, подавляя в себе желание обнять его.
– Я никогда не забуду этот разговор. Спасибо тебе за доверие.
–
– И, Анжел, то, что я сказал, не просто излияния с намерениями облегчить душу. Для меня было важно сказать это именно тебе.
– Я знаю, - прошептала я, чувствуя исходившее от Дениса тепло.
– Знаю и безгранично это ценю.
В это мгновение произошло то, о чем я так давно мечтала - Денис без всяких лишних слов сделал шаг и крепко, но в то же время бережно, ласково прижал меня к себе. Счастье, что не так давно накрыло меня от ласкового майского вечера, обрушилось неимоверным потоком, заглушая голос разума, голос сознания, убивая чувство реальности и оставляя лишь эмоции. Я плакала. Плакала, потому что была не в силах сдержать всё это в себе.
И лишь придя домой, вспомнила, что оставила красный, подаренный мне ребёнком шарик в камере хранения.
20 глава
Затишье
(Анжела)
19 мая
– Ребят, помните, что последний звонок уже в пятницу, у нас остается всего несколько последних репетиций, - проговорила участливо Ярослава, которая всею душой болела за наш вальс.
– Поэтому давайте сделаем это так, чтобы самим понравилось.
– Как по мне, - заметил Андрей, - так у нас выходит очень даже ничего. По крайней мере, вспомните наши первые репетиции.
– По-моему, их лучше не вспоминать, - прыснул от смеха Артем.
– Мы проделали огромный эволюционный ход.
– С этим не поспоришь, - с улыбкой вмешалась Алина, облокотившись на высокую, белоснежную арку перед крыльцом школы.
– Теперь главное не облажаться с песнями, потому что на них мы вообще не выделяли времени.
– Ты, кстати, не забыла минус?
– поинтересовалась Ярослава.
– Вы ведь сегодня в перерывах между танцем собирались отработать?
Пока шла вся эта дискуссия касательно организационной части перед нашей воскресной репетицией, я сидела на крыльце школы подле Дениса и просто получала наслаждение от его близости. Мы слушали ребят, время от времени смотрели друг на друга, не говоря ни слова, наши локти соприкасались, образуя невидимую связь, и сколько же во всем этом было счастья! После откровения Дениса, после того, что произошло прошлым вечером на набережной, мы стали так близки, что все прежние недомолвки, недосказанность, казалось, остались в далеком-далеком прошлом, а барьер, сковавший нас изнутри, рассыпался на мелкие частицы, не оставив от себя и следа, подобно песочному замку. Я смотрела на него и физически ощущала, как в моём теле, в моём слабом, но оживленном теле волна за волной разливались нежность и то, то, что называется притяжением. Меня тянуло к этому человеку с невероятной, не поддающейся объяснению силой, которой я была не в состоянии совладеть. Духовно и физически. Но что было самым удивительным и приятным - сопротивляться этому абсолютно не хотелось. "Будь что будет", - только и вертелось в моих мыслях, которые были целиком и полностью заняты Денисом.
Его правда, история его любви, его далеко не светлого прошлого оставила в моём сердце очень яркий, значительный след, заставила меня не просто поменять взгляд на всю эту ситуацию в отношении Карины, но и открыть в этом человеке новые, незнакомые мне раньше стороны. Я любила Дениса и даже не пыталась перечить этому осознанию, что было бы совершенно бессмысленно. Что он чувствовал ко мне? Для меня это оставалось загадкой, сложным, неразрешимым вопросом, на который я не спешила узнать ответ. Мне было достаточно и того, что этот парень полностью доверял мне. Впустил в свою жизнь, в свой мир, в своё прошлое. В нашей жизни совсем не так много людей, которым мы можем открыть эти двери, не боясь последствий, а Денис мне открыл. Открыл даже после того, как я предала я. Плюнула ему в душу своим поведением. Даже после этого.
Я не могла предать его во второй раз.
– Ну всё, хватит заниматься болтологией, - заголосил Андрей.
– Давайте уже танцевать. Раньше начнем, раньше закончим.
– Полностью согласна, - кивнула Ярослава с улыбкой.
– Ребят, встаем!
– Идем?
– нежно произнес Денис, бережно взяв меня за руку, отчего я на несколько секунд потерялась в пространстве.
В тот день Денис пришел в черных зауженных джинсах, черной майке с глубоким вырезом, из под которой была видна ключица, поверх была нараспашку надета светло-синяя рубашка с закатанными рукавами, а на запястье правой руки красиво сидели крупные часы на черном, очень стильном ремешке. От этого вида, разбавленного свежесладкой туалетной водой, до боли мне знакомой, я сходила с ума и не могла ничего с собой поделать. Денис был неотразим, до невероятности обаятелен и завораживал меня одним своим взглядом. Я смотрела на него, ловила тонкие струйки исходившего от него аромата, замирала от тепла его прикосновения, но всё же старалась по возможности держать себя в руках, не выказывая слишком явно своих эмоций. Однако...давалось это с огромным трудом.