Невесомость
Шрифт:
– Каких..?
– осторожно прошептала я, чувствуя, что мне вновь перестало хватать воздуха.
– Ты правда хочешь это знать?
– Больше, чем ты предполагаешь.
– Я могу разочаровать тебя.
– Не разочаруешь.
– Хорошо, - шепнул он, облокотившись о перила. Я видела, что ему было непросто начать свой рассказ, и в какой-то момент хотела сказать: "Стоп! Не нужно! Ты не обязан!", но Денис меня опередил.
– Наверное, ты не раз задавалась вопросом, почему я вдруг всё бросил и приехал заканчивать школу в другой город, жить с бабушкой, если мои родители остались в Петербурге?
– я кивнула, внимая каждому слову.
– Я согласен, что всё это выглядит странно, но у меня не было выбора, Анжел. Хотя, говорят, что выбор есть всегда, но для меня его не существовало. Мне нужно было убежать, но не от кого-то, а от самого себя. От боли, которая ни днем, ни ночью не становилась меньше, а
– Но одно событие полностью перевернуло весь мой мир, я тогда думал, что для меня жизнь прекратила своё существование. Прости, что я начал издалека, Анжел, - улыбнулся он, но улыбка эта была полна горечи и невысказанных слов. Я видела, что Денису нужно освободиться от этого, нужно всё мне рассказать.
– Если хочешь, то я не стану продолжать.
– Денис, прошу, - с чувствами прошептала я.
– Для меня это важно, поверь мне. Я хочу знать.
– Правда?
– Правда, - призналась я. Никогда прежде мне не доводилось видеть этого парня настолько уязвимым.
– Тогда я не буду оттягивать и начну о главном. В пятнадцать лет я без памяти влюбился в девушку, которая за небольшой промежуток времени стала всем смыслом моей жизни. Так бывает, когда встречаешь родственную душу, находишь в другом человеке ответы на многие вопросы... Мы были ровесниками, но так, как она училась в другой школе, то всё свободное от учебы время мы проводили вместе: концерты, прогулки, она помогала мне, когда я только-только начал фотографировать. Была моей музой, моим вдохновением. Я не мог представить себя без этого человека, - слушать Дениса было очень тяжело.
– Мы мечтали закончить школу, поступить в университет и начать жить вместе. Хотели путешествовать по миру, искать "своё" место, заниматься творчеством (она с детства мечтала о карьере актрисы), мы хотели пожениться... Но исполниться этому было не суждено, - Денис сделал паузу, должно быть, собираясь с мыслями. Мне было страшно знать продолжение, поскольку было ясно наверняка, что, каким бы ни был конец этой истории, он являлся слишком темным, слишком страшным.
– Однажды, это было уже в конце десятого класса, мы, как обычно, встретились в парке, стали разговаривать о том, как прошел день, и она внезапно заплакала. Я испугался, пытался её успокоить, понять, в чём дело, но от моих слов ей становилось только хуже. Нет ничего страшнее, чем видеть слёзы любимого человека, - при этих словах я опустила глаза, вспомнив ту сцену возле школы.
– А потом, - продолжал Денис, - она оттолкнула меня, заявив, что у неё нет больше ко мне никаких чувств, что нам лучше расстаться и не искать встреч. Я не мог ничего понять, не мог поверить в это, но воспоминания о последних днях, о том, с каким нежеланием она говорила со мной, о её резких эмоциональных вспышках гнева, как только наши мнения в каких-то незначительных, глупых темах расходились, но ярче всего в памяти всплывало то ощущение барьера, который вставал между нами всякий раз, как только я к ней прикасался. Не почувствовать этого было сложно, и я убеждал себя, что это всё мои накручивания, мои подсознательные страхи. Но...тем вечером именно этот факт убедил меня в искренности её слов. Они словно печатью легли на сердце, вертясь в голове день и ночь, день и ночь, и, чувствуя себя униженным, я две недели не пытался с ней связаться, поговорить ещё раз. Думал, что всё понял, только вот...вскоре узнал, что она покончила с собой. Но...убила не только себя, но и нашего ребенка, о котором я ничего не знал.
Денис остановился, закрыл глаза, жадно впуская в себя воздух. А я...я не могла произнести ни слова, только чувствовала, как по щекам текли слёзы, руки, не слушаясь, ослабли и дрожали подобно болезненным, а внутри всё сжалось в ком, который нарастал с каждой секундой, готовый в любой момент прорваться, разорвав меня вместе со всей этой болью. Я знала, что прошлое Дениса не могло быть радужным, какое-то событие, подобное ссоре с любимым человеком, ссоре с родителями, скандалу в школе, не могло привести жизнерадостного парня к тому состоянию, в котором я его увидела в наше первое знакомство. Он был сломленным. А сломать человека, вызвать в его душе отвержение всего мира способно лишь что-то до жути страшное. Что-то, полное темноты, безвыходности, пустоты... Смерть - вот оно нужное слово. Мысли путались, а слёзы продолжали безмятежно скользить по лицу, просачиваясь ниже под ворот рубашки, обволакивая холодом всё моё тело.
Быть оставленным любимым
– Меня разрывало на части, Анжел, - внезапно произнес Денис, подняв взгляд, в котором было столько боли, столько горечи и непонимания, что не каждому человеку по силам пережить подобное.
– Сложно описать словами то состояние. Только тогда я впервые узнал, каково это - когда физическая боль ничто по сравнению с душевной. Когда ты ненавидишь себя за то, что не можешь ничего изменить. Она решила всё за нас, не спросив моего мнения, не думая о последствиях своего поступка. Просто ушла и всё.
– Денис...
– негромко прошептала я сквозь пелену слёз.
– Мне не понять эту девушку, но... может быть, она боялась жить дальше?
– Боялась, но если бы она мне сказала, мы бы справились. Вместе, - сглотнул он, посмотрев на меня.
– Ты что, плачешь? Анжел, ну ты чего? Перестань, я не хотел сделать тебе больно.
– Пожалуйста, не обращай внимания, - проговорила я, прикоснувшись к руке Дениса, а другой вытерев слёзы.
– Я просто под впечатлением. Знаешь, с первых дней нашей встречи я догадывалась, что ты не спроста избегаешь общения с одноклассниками, проявляешь полное равнодушие к окружающему, но... даже представить себе не могла подобное. Это очень страшно - разом потерять всё. Послушай...
– добавила я в нерешительности.
– Ты всё ещё её любишь?
– Её поступок убил во мне все чувства, Анжел. Сначала я винил во всём себя (да, что говорить, и сейчас в глубине души виню), но позже, когда не осталось сил, меня время от времени брала такая ярая злоба, такой гнев и обида, что казалось, будто я её ненавижу. А сейчас...сейчас наступило смирение, этого человека для меня больше нет, только воспоминания. Ведь она меня не любила.
– Почему ты так решил?
– Разве человек может, любя, причинить такие страдания?
– с этим сложно было поспорить.
– Её мама передала мне записку, в которой она перед смертью написала, что не хочет портить мне жизнь, что все её планы рухнули из-за этого "монстра", который сидел внутри. Но...как она могла назвать нашего ребенка монстром? Разве она могла любить человека, который был отцом этого маленького, ненавистного ей существа?
Я молчала. Денис был прав и знал это.
– Может, когда-то я смогу это понять, но только не сейчас.
Несколько минут мы ничего не говорили друг другу. Я смотрела на темную, блестящую поверхность реки, ощущая, как высохшие, соленые слёзы обжигали кожу, и думала. Думала о последних словах Дениса.
– Анжел, - мягко, уже совсем другим голосом произнес он, нарушив молчание.
– Знаешь, почему я рассказал тебе это?
– Почему?
– несмело спросила я, как ничего другого желая броситься этому парню на шею, прижать к себе настолько крепко, чтобы почувствовать его сердце своим.
– Ты вернула мне смысл. Я не думал, что когда-нибудь встречу такого человека, который вдохнет в меня жизнь, но рядом с тобой всё так и получилось.
– Денис, нет...я не заслуживаю этих слов. Я...
– "сделала тебе больно" хотелось продолжить мне, но я не смогла.
– Спасибо, что ты доверился мне. Это очень много для меня значит.
Именно в эти секунды в моей сумке заиграли первые аккорды A beautiful lie, вернув нас в реальность.
– Да, мам?
– ответила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно.
– Всё хорошо, я просто решила прогуляться немножко. Да. Не волнуйся. Конечно.
– Потеряли дома?
– улыбнулся Денис после этого непродолжительного разговора.
– Потеряли, - кивнула я, с грустью подумав о том, что следовало возвращаться.
– Денис, прости, но мне нужно идти.
– Хорошо, я провожу тебя?
Боже, как я этого желала! Но...вспомнив о Карине, о том, что она случайно может увидеть нас из окна, вынуждена была отказаться.
– Нет, не нужно, давай простимся на остановке?
– Как скажешь, - пожал он плечами
За всю дорогу мы не сказали друг другу ни слова. Но это было одним из тех молчаний, что не смущало, а служило глубже и понятнее любых разговоров. Всё пошло вопреки моим намерениям забыть Дениса, но я ни сколько об этом не жалела. Не могла и не имела права жалеть. Денис полностью открыл мне свою душу. Мне, которая едва ли могла надеяться на доверие с его стороны после своего поступка, но...он открыл. Рассказал то, что оставило неизгладимый, темный, полный страха и ужаса след в его судьбе. В его жизни. В сердце.