Невеста для демона страсти
Шрифт:
— Идем, я лучше куплю тебе красивый подарок, — резко срывается он с места, отставив инструмент. — Что бы ты хотела? Серьги? Колечко? Бусы? А, вот, смотри — потрясающая сумочка, что бы все это складывать!
Сумочка была, на мой вкус, простовата и аляповата, но его совершенно сразил контраст между мягким бархатом основы и гладким атласом аппликации. И мне пришлось согласиться, что к сегодняшнему наряду она мне вполне идет. Дальше был браслет с многочисленными шумяще-гремящими подвесками, который я тоже приняла, поддавшись на его уговоры. Затем его заинтересовали детские свистульки — он перепробовал их все,
— Что не так? — все же решила поинтересоваться у этого любителя «простых человеческих радостей». — Или ты полагаешь, что я уже беременна?
— Откуда, роза ты моя белая? Ты была только со мной, а от меня сложно получить в подарок что-то существеннее купленного на ярмарке браслета.
— То есть с конем ты меня все-таки обманул?
— Почему? Он твой и ждет тебя. Но конь тоже относится к тем вещам, которые можно купить на ярмарке. А мы говорим о зарождении жизни, а с этим не ко мне.
— А к кому? К герцогу Александру Теодору Иоанну?
— А знаешь, — мой не-муж приблизился ко мне сзади вплотную и обнял за плечи, — пожалуй, это единственная вещь, с которой он справился бы лучше меня. Только я все равно ему тебя не отдам. Вот такой я страшный себялюбивый эгоист… Хочешь пирожки с вареньем? Как нет? А я уже хочу! Идем же, они так восхитительно пахнут!
Потом были пирожки, да. Наверное, восхитительные, я не очень прочувствовала вкус. Странные ощущения: жуешь, а… ничего. Еда. Съедобна. Ну, хоть Лис наслаждался.
Дальше были кулачные бои. Сначала мы просто смотрели, и не могу сказать, чтобы зрелище того, как потные мужики пытаются набить друг другу морду, меня сильно привлекало и увлекало. Но потом этот ненормальный полез участвовать — и мое отношение к происходящему резко изменилось.
Захотелось повиснуть на нем и заорать: «Не пущу! Куда тебе против этих бугаев? Ты маленький, щупленький». Помолчала, конечно. Лишь в веревку ограждения вцепилась отчаянно. Да и маленьким он, конечно, не был. А уж щупленьким тем более — мышцы у него ого-го, как бугрились. Вот только противник ему нашелся — редкостный мордоворот, в два раза шире, да на голову больше…
«Ну ладно, — уговаривала я себя, — ну, захотелось кому-то быть избитым. Радость ему от ощущений. Даже таких. Ну, пусть. Вот и посмотрим, какой он дух, и как он свое переломанное тело от земли отскребать будет, да излечивать… или восстанавливать… или оно у него вообще не сломается — оно ж ненастоящее, вроде как…»
Однако пока отскребать и восстанавливать было нечего. Куда более ловкий и верткий, Лис легко уходил от ударов противника и столь же легко наносил их сам — слишком быстрый, слишком непредсказуемый. Слишком… искусный? Да, пожалуй.
Мордоворота он забил легко, будто играючи. А впрочем, почему «будто»? Играючи и забил. Игрался он так, и откровенно наслаждался игрой. Столь же легко он одного за другим победил и следующих двух соперников. А вот потом, когда я уже совсем уверилась, что ничегошеньки ему не будет, он вдруг упал, пропустив сильный удар в лицо. Встал, пытаясь вернуть утерянное превосходство, и тут же вновь получил удар, и опять, и еще. Совсем недавно ловкий и верткий, он вдруг стал недопустимо медлительным, и просто не успевал ни закрыться, ни контратаковать. Наконец, он опять упал и уже не поднялся. Победу отпраздновал соперник.
Однако Лису, как продержавшемуся целых три боя подряд, все же полагалась какая-то награда, и ему щедро отсыпали полный кошель меди.
— Идем праздновать? — с шальной улыбкой на разбитом лице предложило это чудовище, добравшись, наконец, до меня нетвердой походкой.
— Праздновать? Что тебя избили? — нет, он вконец сумасшедший!
— Ох, Роззи, ну не мог же я без конца выигрывать, — он улыбается чуть снисходительно, словно я не понимаю простых вещей, а у самого из разбитого носа кровь течет, и шатает его так, что, кажется — скоро рухнет. — Так, немного размяться. И тихонечко уползти…
— Да, тебе теперь, похоже, только ползти, — положив его руку себе на плечо и медленно двигаясь прочь с площади, вздохнула я. Ноги ж едва переставляет. — Очень больно?
— Ага, — и почему в его усталом голосе мне чудится просто детский восторг? — Правда больно, Роуз. По-настоящему… Спасибо тебе.
— За что это? Это ж не я тебя била.
— Но ведь это благодаря тебе я смог воплотиться. Стать живым, настоящим. Все это почувствовать.
— Ты говорил, что смог воплотиться благодаря страстям моего отца, — мне, наконец, удалось довести его до бочки с дождевой водой, стоящей на углу площади. Тяжело опершись на обод одной рукой, другой он попытался умыться. Не очень вышло. Свои извечные перчатки он снимать и не думал, а от них разве что грязных разводов на лице больше становилось. Я отвела прочь его подрагивающую руку, и начала умывать сама.
— Страстей твоего отца хватило лишь на подобие герцога. Не слишком устойчивое, к тому же, норовящее распасться то от сильной магии, то от сильных эмоций. Недаром пришлось использовать маску в храме, да и тебе глаза завязывать, а то бы перепугалась… сильно…
— В карете? — вспомнила я. — Когда я искала, а тебя… не было?
— Был, Роззи, я всегда там был, — он постоял, пошатываясь, над бочкой, потом плеснул еще пару раз себе в лицо и отвернулся, предлагая следовать дальше. Я предложила плечо, но он отказался, просто взял за руку. — Одежда ж на чем-то держалась, верно? Вот только облик был уж больно изменчив, и не всегда человекоподобен.
— Э-это как еще? — так, нет, монстров я не заказывала!
— А, не бери в голову, Роуз, — легко отмахивается он. — Просто запомни: внешность обманчива. Всегда. А закрыв глаза порой все-таки можно увидеть истину.
— Только ты глаза не закрывай, ладно? Как-то ты слишком тяжело движешься. У тебя голова точно не кружится?
— Да нет, Роуз, не бойся. Все хорошо уже. Просто мы не одни. Не хотелось лишать ребят их иллюзий. Прежде срока.
— В каком смысле? — оглядываюсь. За нами шли трое. И вид их мне ну совсем не понравился. А переулок, в который мой спутник меня завел, совершенно безлюден. — Лис? — нервно сглатываю.