Невеста для Магната
Шрифт:
— Чтобы мне больно сделать. Какие же вы добрые к другим и наивные.
Как теперь уезжать в притон и понимать, что с ними в любую минуту может что-то случится, они же как дети.
Звонят в домофон, скорая приехала.
Открываю дверь, жду, когда бригада поднимется. Голова кружится.
Мужчина и две женщины в белых халатах и синих куртках заходят в комнату.
— Кому у вас плохо?
— Кажется, всем. Простите, папе.
Молоденькая девушка-фельдшер достает тонометр, помогает папе натянуть манжету.
— У вас
— Развод у меня непростой. Можно мне что-то успокоительно.
Вторая фельдшер подходит ко мне, начинает измерять пульс — высоковат.
— Вас нужно всех госпитализировать, — вынесла решение девушка.
— Папу забирайте, только скажите куда. Меня не надо, маму тоже если надо, то везите в больницу.
— Женщине можем укол сделать, у нее нормальное состояние, чуть волнуется, видимо.
Собираю папе вещи собой, белье сильно поношенное, майки растянутые. Ложка — тарелка, кружка, томик Чехова. Нужно попросить у Милады еще немного денег, купить в больницу сменную одежду.
Папу под руки уводят в карет скорой помощи, а я от бессилия сползаю по стене, крепко закрываю рот, чтобы не закричать.
Не слышу ничего вокруг, я в вакууме.
— Юля, милая, как ты? Он тебя обидел?
Поднимаю глаза, напротив стоит Дима. Кажется, он пришел спасти меня из этого ада.
Глава 25. Шаг в новую жизнь
— Дим, то есть Дмитрий Игоревич, вы здесь откуда?
— Эдик позвонил. К тебе этот урод больше никогда не подойдет. Вас завтра разведут, заочно. Свидетельство потом заберешь.
— Спасибо.
Смотрю на Диму, вижу, как он хмурит брови, рассматривая обстановку.
— А вы кто, молодой человек? Ухажер Юлькин?
— Мама, Дмитрий Игоревич — мой руководитель, — ловлю то, что называется “испанский стыд”.
— А ты к нему лучше присмотрись, красивый, одет хорошо. Заботливый, — мама идет в комнату.
И владеет притоном. Да, очень благородный, девушек меняет, мужикам за деньги сдает, как книги в библиотеке. И это только то, что я о нем знаю, сколько там еще разных секретиков — неизвестно. А все равно, мне кажется, я попалась на его крючок.
Дмитрий помогает встать. Аккуратно ведет в комнату. На полу осколки в остатках алкоголя, на столе рюмки, окурки, старая обшарпанная клеенка. На облезлой тахте гора носков и грибочек для штопки. На подоконнике книги, журналы. Диссонанс.
— Давайте я вам помогу осколки убрать, где веник?
Мне кажется или я сошла с ума. Дмитрий Игоревич собрался подметать в нашей квартире?
— Дмитрий Игоревич, вы с ума сошли. Вдруг кто-то увидит, а если Эдуард зайдет.
— Эдик муженька твоего в одно хорошое место повез?
— На кладбище, — вмешалась мама.
— Нет, ну что вы. Там у него будет время подумать о своем поведении.
Сажусь на пахту, прям в кучу этих дурацких носков. Снова
— Мам, а мы в суете даже не спросили куда отца повезли, клуши. Сейчас в скорую позвоню, спрошу.
— В 17-ю, в отделение кардиологии, — откуда-то из-под стола доносится голос Дмитрия.
— Святой мужчина, Юля, приглядись, — мама как всегда.
Хочу предложить чай, но не уверена, есть ли он у родителей. Блин, ну вот что за ситуация. Предложить кипятка?
— Юль, я через два часа поеду в пансионат, могу тебя забрать?
— Да, спасибо.
— Милада сейчас часть зарплаты переведет, купи все, что нужно, — и ушел.
Блин, я снова вызываю жалость, если мой начальник, не самый добрый и приятный человек сначала на коленях собирает меня по кусочкам, потом осколки на моей кухне, а теперь дает денег на продукты.
Через минуту трынькнул телефон — на счет поступили 80 тыс. И тут мой внутренний затвор слетел — слез градом, рев до икания.
У меня есть два часа, чтобы купить необходимое папе, продукты и лекарства маме.
Лечу в магазин, список, как свиток у царя — читать трое суток. Кидаю продукты в корзину, кажется, не смотрю на цену, порошок и мыло не забыть. С огромными пакетами лечу в аптеку, на два месяца лекарства и маме, и папе. Ловлю себя на мысли, что хорошо, когда есть деньги. И если бы я не летела. а шла спокойно, рассматривала витрины, наслаждалась. Оплатила коммуналку. И даже три газеты про культуру родителям купила. На рынке прикупила папе разной бельевой мелочи. За час справилась. Устала, как тварь, ресурса нет, но так я рада, что смогла для родителей хоть что-то сделать.
И если Дмитрий попросит чего-то большего в благодарность, я, наверное, соглашусь. Не могу ему теперь отказать, ведь он протянул мне руку в самый сложный момент. И тут та внутренняя Юля, которая научилась отбиваться от Эли, с достоинством смотрит на себя в зеркало, ходила на свидание с Дмитрием, начала бунтовать.
Я учитель, у меня много знаний, не опущусь до эскортницы и тем более проститутки, чтобы оплачивать доброту телом.
Хочу кричать прямо на улице, чтобы обе внутренние Юли заткнулись. Я, та самая живая Юля, хочу только большой пирожок с вишней, булку с корицей и чай. И иду в пекарню.
На четвертый этаж еще заползла. Голова снова уехала.
— Мам, ставь чайник!
— Юль, только если варенье кипятком развести. Чай закончился.
— Я все купила. Давай выбросим эту жуткую клеенку, я купила новую.
С такой мелочью жизнь меняется, и чувствуешь это сразу. Я так давно не была с мамой, сидеть без проблем, забот, суеты. Пить чай, вспоминать что-то.
Еще есть полчаса, чтобы побыть здесь.
С новой клеенкой кухня преображается. Банка кофе, пачка чая, еще одна — рассыпного, как папа любит, несколько пачек печенья. Теперь не кажется, что здесь живут интеллигентные сумасшедшие, а просто хорошие люди.