Невеста для отца-одиночки
Шрифт:
— Согласен, — говорю я с усмешкой на лице.
Рита выглядит... чертовски охренительно. Обычно она одевается невзрачно, поэтому видеть ее в свадебном платье, которое плотно облегает фигуру, — это что-то с чем-то. Это первый раз, когда я вижу ее с открытым декольте. Я ловлю себя на мысли, что мне бы хотелось, чтобы она носила вещи с более низким вырезом, но потом вспоминаю, что она должна выглядеть нравственной. Так что да, невзрачные наряды будут в самый раз. Но пока она еще в свадебном платье, я собираюсь по полной использовать это в своих
— Итак, — говорит священник, — если кто-то знает причину, почему этот брак не может состояться, пусть скажет сейчас или вечно хранит молчание.
Я нервно смотрю в сторону небольшого скопления людей, состоящего из членов наших семей и друзей. Я пригласил родителей Стейси, даже несмотря на то, что они, бл*дь, пытаются отобрать у меня Элси. По большей части я хотел, чтобы они знали, что я женюсь и что мачехой Элси будет добропорядочная девушка. Как и ожидалось... они не пришли на свадьбу. Я смотрю на Элси. Она одета в платье, украшенное цветами, и широко улыбается, глядя на нас. Она никогда раньше не видела меня в смокинге, и, если уж на то пошло, то, возможно, больше никогда и не увидит. По крайней мере, до ее собственной свадьбы.
— А сейчас, — произносит священник, — я объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать невесту.
Мы с Ритой закрываем глаза. Во время репетиции, мы сделали... пробный прогон. А после репетиции я в шутку сказал ей, что на свадьбе мы должны поцеловать друг друга по-настоящему. Она покраснела как свекла и больше десяти минут даже не смотрела в мою сторону. Я решил поднажать на нее и спросил, не хочет ли она попрактиковаться и сделать, так сказать, генеральную репетицию, но она просто сказала мне заткнуться.
Ну, она сама выкопала себе могилу и теперь смело может в нее ложиться. Потому что сейчас я собираюсь ее поцеловать, и в данный момент ей не отвертеться.
Хватая Риту, я обрушиваюсь на ее губы в поцелуе. Такое ощущение, что все ее тело деревенеет, так что я осторожно надавливаю языком на ее губы. Почувствовав, как она начинает таять в моих руках, я обнимаю ее за талию и крепче прижимаю к себе.
Я двигаю языком, и ее губы слегка приоткрываются для меня — слегка, практически не заметно — но я скольжу языком глубже, словно утверждая на нее права. А когда ее язык касается моего и подключается к ласкам, Рита начинает плавиться в моих руках. От осознания этого я чувствую себя просто охренительно. От нее реально веет чистотой и непорочностью, а ощущать ее податливое тело в моих грубых руках нереально приятно.
Ее теплый язык прижимается к моему, и я утопаю в ощущениях. Черт, жаль, что это все для шоу. Будет нелегко заставить ее снова поцеловать меня, поэтому я лучше сделаю так, чтобы этот поцелуй она уж точно запомнила, — и заставлю ее желать большего.
Я прикусываю слегка ее губу и слышу, как она тихо стонет. Идеально, бл*дь. Затем я отстраняюсь, и ее глаза встречаются взглядом с моими. Похоже, она жаждет большего. Ей придется подождать — нет,
Все хлопают и аплодируют, а я смотрю на Элси, чтобы увидеть ее реакцию. Она немного смущена, но улыбается, когда я встречаюсь с ней глазами.
Я все еще немного волнуюсь за нее. Знаю, на самом деле она не помнит Стейси, но я не хочу, чтобы Элси думала, что я пытаюсь заменить ее маму. Заставить мою собственную дочь лгать людям об этом браке — это не то, чем мне стоит гордиться как отцу. Но пока она хорошо справляется с этим... и это меня беспокоит.
Никому бы не хотелось, чтобы его дочь была отменным лжецом.
Когда начинается банкет, мы сидим с Ритой в одиночестве за нашим столом. Я всегда считал эту традицию довольно странной. Ради грандиозного торжества вы приглашаете людей со всей страны — иногда со всего мира — оплачиваете их проезд, чтобы они приехали к вам. Но выходит так, что вы даже не сидите за одним столом со своими гостями?
Однако родители Риты настаивали на том, чтобы мы следовали, по крайней мере, некоторым из дурацких традиций. Моих же родителей уже нет в живых, так что, по крайней мере, мне не придется им врать.
Рита смотрит вниз на свою тарелку, даже когда жует. Она не смотрит ни на меня, ни на кого-либо еще. Как будто посредственная еда офигеть какая вкусная.
— Это было не так уж плохо, да? — спрашиваю я, пытаясь сломать лед между нами.
— А? — спрашивает она.
— Говорю, это было не так уж плохо.
— О, — говорит она. — Да, я думаю, получилось неплохо. Церемония получилась просто отличной из-за того, что не была небольшой...
— Вообще-то я говорил о поцелуе.
Она заливается румянцем и еще пристальней утыкается взглядом в свою тарелку.
— Такой румянец, — говорю я, — я могу принять только как знак согласия.
— У нас не было выбора, — говорит она. — Думаешь, это не выглядело бы странно, если бы мы этого не сделали?
— Да уж, — говорю я. — Полагаю, тебе совсем не понравилось, а?
— Как будто ты... — бормочет она.
— Я наслаждался, — уверено говорю я.
У нее на вилке наколот кусочек лосося, но после моих слов она сидит, не шелохнувшись, словно переваривает сказанное мной. Рита сидит неподвижно еще в течение нескольких минут, затем кладет лосось в рот и начинает жевать. Хороший способ избежать разговора в течение некоторого времени.
— Если тебе не понравилось, — говорю я, — тогда, думаю, нам не стоит делать это снова. Но раз уж мы играем свадьбу, думаю, мы могли бы, по крайней мере, получить от этого хоть немного удовольствия. Или у тебя внутри не пылает страсть?
Она, наконец, проглатывает кусочек лосося, а потом поворачивается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами и кусает губы.
— Я слишком нервничаю, чтобы говорить об этом прямо сейчас. Дикон, из-за тебя у меня будет приступ паники.
Она действительно выглядит испуганной.