Невеста для отшельника
Шрифт:
Еще через год или около этого в кинотеатре мне показался знакомым профиль далеко сидящей девушки, сердце отозвалось сильным толчком. Начался фильм, потом толпа у выхода… Да я и не смог бы к ней вот так сразу подойти; достаточно бывает одного мимолетного взгляда, чтобы на тебя внезапно, как шквал, навалился тот огромный мир, который когда-то был с тобой…
Через несколько дней мы встретились. Это была она, моя далекая девчушка Лариска. Она отступила на шаг, и лишь бледность выдала ее волнение. Да немигающие глаза, в которых была не радость и не печаль, а лишь усталость и отчаяние.
— Ну, здравствуй! — Лариса порывисто вздохнула, и
Не могу вспомнить своих первых слов, помню лишь те, что были сказаны спустя несколько мгновений. Обыкновенные, банальные;
— Боже мой, откуда? Как?
— Я приехала. Работаю в школе.
— А у меня… жена. Надо бы увидеться, — оказал я неуверенно, додумав, что домой и ее все равно не смогу пригласить. Не хотел я, чтобы она видела меня с женой. Лариса может оказаться проницательной, а у жены иногда проскальзывал этакий иронически-покровительственный тон по отношению ко мне. При гостях. Когда оставались наедине, мы вообще разговаривали мало.
— Не надо специальных встреч. Достаточно вот таких, мимолетных.
— Ну и дела, — протянул я в ответ. — Ты прости, что я не отвечал. Пожалуйста…
— Еще не хватало, чтобы ты мне отвечал. Я, может быть, перестала бы тебя за это уважать. Это проявление силы, не слабости. Не переживай.
— А ты все так же: «Если вы уже устали, то сели — встали, сели — встали». — Этой шуткой я хотел вернуться к нашему прежнему с ней тону разговора. Но тотчас понял, что шутка бестактна и даже жестока. В ней скрывался намек на неосуществленность прежних замыслов и стремлений.
Она рассмеялась:
— Конечно же! И тебе советую, тебе это будет как раз кстати.
За спиной Ларисы в поле моего зрения попала беличья шуба жены, Лариса, перехватив взгляд, оглянулась.
— Ты знаешь мою жену?
— Издалека. Сейчас и не разглядишь, все так закутаны… Ну, я побежала. — Она снова задержала на мне тот прежний взгляд, в котором на секунду полыхнул отблеск прошлых лет.
Та и совсем не та. «Что делается, что делается…» — пробормотал я и поскреб под шапкой затылок.
Из дневника:
«Он уехал. Кажется, в сердце вонзили нож, а я терплю. Ведь ты живешь в каждом моем движении, в каждом биении сердца. Слишком много места занимаешь ты в моей жизни и в то же время, как ни странно, я боюсь, что мало останется для обыденных дел: жить, ходить на работу, разговаривать и встречаться с подругами… Весь день провела в ожидании какого-то просветления. И вот это просветление наступило — на почте мне вручили твое письмо. Да, любовь побеждает все! — подумала я радостно. Но, распечатав конверт, ужаснулась, увидев строчки, написанные карандашом. Разве можно писать карандашом о столь высоком чувстве? А возможно, ничего нет особенного, возможно, по какой-то особой причине он написал карандашом. Может быть, это намек на наши почти близкие отношения? Ведь только очень близкие люди могут писать друг другу карандашом на клочке бумаги. А письмо хорошее: «Милая Лариска! Я уезжаю, так надо. Извини, что не успел проститься. Гора с горой не сходятся… Одним словом, счастья тебе! Спасибо за все, Константин».
Из дневника:
«…И вот уже прошла зима, а я все равно о тебе думаю, мой дорогой и такой далекий. И если я когда-нибудь изменю, я никогда не прощу
Через полтора года:
«Ты опять не ответил мне. На сердце тревога за тебя. Что делать?»
Еще через полгода:
«Я отчаялась попасть на Чукотку. Ответ один — «Вашей специальности работники не нужны», «Мы не сможем обеспечить вас квартирой…»
Котенок, я все равно приеду»
Это смешно, но я горжусь своей самоотверженностью. Я достигла цели.
Честно признаться, я боялась встречи с тобой. Я увидела тебя — ты прошел очень близко. Был задумчив и сосредоточен, но ты остался таким же, почти не изменился. Впрочем, нет, что-то в тебе изменилось. Наверное, лицо. Оно стало жестче и… мужественнее. Но когда я заметила у тебя седину, мне захотелось крикнуть, мои глаза наполнились слезами. Ведь мы могли бы быть все эти годы вместе! Могли! Могли! Могли быть счастливы! Ведь любовь — это счастье! Потом я заревела от жалости к себе — ведь я тоже совсем другая… Люди шли и оборачивались, и дождь моросил нескончаемо и тоскливо.
И вот эта встреча, от которой уже нельзя было уйти. Ты растерялся и сказал: «Детсад? Детсад»… А потом обычное: «Боже мой! Откуда? Как?» Потом появилась твоя жена.
Так мы встречались еще и еще много раз. Признаться, я хорошо изучила твои маршруты. И бессовестная, ты не знаешь, как я обрадовалась, когда ты ушел от жены! Я ведь совсем потеряла надежду, мне уже стало достаточно иногда тебя увидеть, перекинуться словом. Так можно еще жить. Но когда ты остался один, уж тут я не упустила случая — прибежала на второй день к тебе, в твою временную комнатку. Я не заметила ничего: ни беспорядка, ни пустые бутылки в углу… Это уж потом. Мне хотелось броситься к тебе, прижаться губами к расстегнутому вороту твоей рубашки. Но ты мне тогда сказал жестко, будто окатил ледяной водой: «Ты странный человек, Детсад. Ведь прошло столько лет! Так не бывает в жизни, пойми. Ты просто вдолбила себе, что любишь меня… Любить меня тяжело. Уходи и не появляйся».
Прошел еще день. Я просто летала от счастья. Я не знала, захочешь ли ты быть со мной, но это было неважно. Об этом я не думала. В тот раз ты спал, наверное, после очередной встречи с друзьями. Я принялась за уборку комнаты. А потом, знаешь, что я сделала? Побежала в учреждение, где работала твоя бывшая жена, очень хорошо устроилась невдалеке и долго наблюдала за ней. Мне надо было твою жену очень хорошо разглядеть, чтобы не быть — даже в мелочах — похожей на нее. Ничто тебе не должно напоминать о ней, ведь вы жили плохо, и тебе это стоило немало душевных сил. Может быть, и ей. Но меня это не интересует — любовь эгоистична.
Я, конечно же, не могла многое узнать о ее привычках, манерах. Но пока мне было достаточно внешности. Выглядит она довольно эффектно. Во многом за счет косметики. Это требует немало времени и сил; сон в бигудях, лоснящееся от крема лицо… Я это хорошо знаю, хотя сама редко прибегала к косметике. Лучше не знать всю кухню приготовления красивого торта, правда? А ты знал, и это тебе надоело. Пожалуй, слишком много золота и дорогих вещей. Это раздражает мужчин по самой их природе, не говоря уже о семейном бюджете. Я тоже люблю украшения, но, видимо, придется от них совсем отказаться — резкий контраст всегда действует очищающе. Юбка ужасно коротка, ноги красивые, но предел нарушен.