Невеста для принца
Шрифт:
Никто не разговаривал, в зале с голыми каменными стенами слышалось лишь, как девушки жуют и прихлебывают. Олана ужинала в своей комнате, но все опасались, что она подслушивает и при первом же звуке появится вместе с солдатами.
Позже, в спальне, напряжение так возросло, что вылилось в бесконечный поток перешептываний. Герти рассказала о кладовке и о шорохах, которые она слышала, сидя в темноте. Две самые юные девушки расплакались и стали проситься домой.
— По-моему, Олана обращается с нами несправедливо, — прошептала Мири Эсе и Фрид.
— Моя мама нашла бы что ей сказать, — заметила Эса.
— Наверное, нам стоит вернуться домой, — сказала Мири. — Знай наши родители, что здесь происходит, они, возможно, не стали бы заставлять нас учиться.
— Прекрати подобные речи, Мири, — сказала Кэтар. — Если Олана услышит, она велит солдатам выпороть всех нас.
Беседа потекла медленнее, а затем вообще затихла, но Мири слишком устала и переволновалась, и сон не шел к ней. Она наблюдала, как ночные тени ползают по потолку, и слушала сонное дыхание остальных девушек. В виске застучал пульс, и она попыталась найти в этом утешение, словно каменоломня и дом были так же близко, как сердце.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На следующий день рабочие закончили ремонт и покинули академию, оставив там Олану, Ната, двух солдат и непривычную тишину. Мири не хватало стука и скрежета — звуков, означавших, что работа в каменоломне идет своим чередом и никто не пострадал. Тишина преследовала ее всю неделю.
По утрам до начала уроков девушки целый час трудились по дому — подметали, убирали, запасали дрова и воду, помогали Нату на кухне. Мири замечала, как некоторые, укрывшись за поленницей или позади академии, украдкой болтают по несколько минут. Возможно, они вовсе не сторонятся ее, подумала Мири, а просто привыкли друг к другу еще с того времени, как работали вместе в каменоломне. Она вдруг поняла, что ей отчаянно не хватает рядом Марды или Петера, который оставался ее другом многие годы.
Она увидела Бритту, несущую ведро с водой на кухню, и впервые задумалась, не кроется ли в ее молчании нечто большее, чем просто гордыня. Кроме всего прочего, Бритта родилась на равнине.
К концу недели девушки едва следили за объяснениями на уроках, настолько сильно их тянуло домой, где можно было заснуть у родного очага, сходить в часовню, пообщаться с родными и рассказать все, что они выстрадали и выучили.
— Вечером пойдем домой, — прошептала Эса своей подруге Фрид, когда Олана на минутку вышла из класса. Потом она повернулась к Мири, полная радостного предчувствия: — Мне все равно, насколько поздно, зато завтра у нас будет весь день!
Мири кивнула, радуясь, что наконец обратились и к ней.
Олана продолжила урок чтения, но тут Мири заметила, что Герти трет себе лоб, словно размышление доставляет ей боль. Из-за того что первый день занятий девочка провела в кладовке, она явно отстала от класса. Придется ей помочь, чтобы она догнала подруг.
Одно из деревенских высказываний Мири теперь вспоминала особенно часто: «Несправедливость обжигает не хуже крапивы». Несправедливо, что Олана позволила Герти отстать, а теперь ничего не предпринимает. Внутренний голос подталкивал Мири что-то сделать, поэтому она подошла к Герти и присела на корточки рядом с партой, цепляясь за дикую надежду, что Олана сочтет ее действия правильными и оставит ее в покое.
— Я помогу тебе, Герти, — тихо сказала Мири и нарисовала на дощечке Герти первую букву. — Знаешь, что это?
— Что происходит? — спросила Олана.
— Герти пропустила первый урок, — ответила Мири. — Ей нужна помощь.
— Идите сюда, обе, — велела Олана.
Герти в ужасе открыла рот и вцепилась в края парты.
— Герти ничего не сделала, — сказала Мири, поднимаясь.
Она хотела найти слова в свою защиту, но Олана не нуждалась в объяснениях. Она взяла струганую палку длиной с собственную руку.
— Вытяни руку ладонью вверх, Мири.
Мири протянула руку и с ужасом заметила, что рука дрожит. Олана подняла палку.
— Погодите, — сказала Мири, убирая руку. — Я всего лишь помогала. Разве можно наказывать за помощь?
— Ты заговорила без спросу, — ответила Олана. — И продолжаешь это делать, так что не будет тебе никакого прощения.
— Это несправедливо, — заявила Мири.
— В первый день занятий я предупредила всех, что нарушение правил ведет к наказанию. Если я не сдержу собственного слова, вот это действительно будет несправедливо. Вытяни руку.
Мири не нашлась что ответить. И раскрыла ладонь. Олана больно щелкнула по ней палкой, и Мири стоило большого труда не отдернуть руку. Потом последовал второй удар и третий. Мири уставилась в потолок, притворяясь, что ничего не чувствует.
— А теперь мы займемся тобой, — сказала Олана, повернувшись к самой юной ученице.
— Герти не просила о помощи. — Мири сглотнула, пытаясь успокоиться, чтобы голос не дрожал. — Виновата только я.
— Вот именно. Теперь все усвоят, что наказание ждет не только того, кто заговорит без разрешения, но и любого, к кому обращаются.
— Выходит, если я заговорю с вами, наставница Олана, вас тоже ждет наказание палкой?
Мири надеялась вызвать этими словами смех и таким образом сгладить конфликт, но девушки затаились, как загнанная дичь. Олана злобно скривила губы:
— Этим ты заработала три удара по левой руке.
Герти вытерпела свои три удара, а Мири — новую порцию ударов по другой руке. Урок продолжался, но Мири с трудом удерживала палочку в руке. Не поднимая головы, она сосредоточенно выводила буквы. Иногда до нее доносились прерывистые вздохи Герти.