Невеста Дьявола
Шрифт:
Я уже собираюсь нажать на курок, но кто-то опережает меня, и ублюдок падает на землю рядом с Ириной, скуля от боли.
Дмитрий стоит у меня за спиной, когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это.
— Прости, Пахан. Пуля в грудь — не наказание для этого мудака.
Я убираю пистолет обратно в кобуру и спешу к Ирине. Она вся в собственной крови, бледная и едва в сознании.
— Ирина, — мягко похлопываю я ее по щекам, — ты меня слышишь?
Она закатывает глаза и слабо улыбается.
— Алексей, — шепчет она. — Я думала, что
— Ты не умрешь сегодня, Малышка. Не при мне. — Я поднимаю ее с земли и несу к машине. — Позвони доктору Петрову. Скажи, чтобы он встретил нас дома прямо сейчас.
Илья достает свой телефон, а Виктор садится на водительское сиденье и заводит машину.
Я как раз пытался выяснить, кто снял видео, которое привело в движение последнюю череду событий, когда мне позвонил Михаил. Ему сообщили, что за Ириной от особняка ее отца едет странная машина. Никто не знал, кто это и зачем за ней следит, а у меня не было времени выяснять.
Я оделся, взял два пистолета и вышел из дома с несколькими своими людьми. Я боролся с ужасом, который охватил меня, когда я приехал и не смог найти ее. Ее телохранители были в меньшинстве, и Тинки стрелял.
Даже сейчас мое тело пульсировало от адреналина, а сердце билось так быстро, что гудело в ушах. Вряд ли я переживу, если с ней что-то случится.
Как только Виктор останавливает машину у входа в мой особняк, я поднимаю Ирину из машины и несу ее наверх, в нашу комнату. Доктор Петров уже здесь. Он обрабатывает ее раны и ставит капельницу.
— К счастью, ей хватило ума остановить кровотечение. — Говорит он, устанавливая капельницу, — она слаба, но скоро придет в себя.
— А если нет? — Я стараюсь не показывать, как я боюсь, что что-то может пойти не так, но это невозможно.
Доктор Петров одаривает меня знающей улыбкой.
— Ничего не случится, поверьте мне.
Когда он уходит, я придвигаю кресло к кровати и смотрю, как Ирина спит. Я проверяю пульс каждые десять минут и не свожу с нее глаз до тех пор, пока через час в комнату не заходит Николай.
— Брат, ты в порядке? — Осторожно спрашивает он, что для него необычно.
— Черт возьми, Николай. Нет, я ни хрена не в порядке. — Я огрызаюсь на него, хотя он ни в чем не виноват. Это все моя вина, я должен был сделать больше, чтобы защитить ее. Я должен был пойти с ней.
— У меня есть кое-что, что поможет тебе почувствовать себя лучше. — Он смотрит на Ирину, которая беспомощно лежит на кровати. — Этот ублюдок очнулся, и ему больно. Сейчас самое время выпытать у него ответы.
Во мне закипает гнев. Я вижу красное, и я жажду крови. Пытать этого засранца будет недостаточно, и я сделаю так, что он будет молить о смерти. Я целую тыльную сторону руки Ирины и шепчу, что скоро вернусь, а затем спускаюсь за братом в подвал.
Ублюдок из ресторана привязан к стулу, руки за спиной. Его огнестрельная рана все еще кровоточит, и, похоже, он то и дело теряет сознание от потери крови.
Дмитрий и Михаил отодвигаются
— Он что-нибудь сказал? — Спрашиваю я.
Они оба качают головами.
— Губы у этого ублюдка сжаты, как пизда девственницы. — Говорит Дмитрий.
На моих губах играет невеселая улыбка. Это ненадолго. Я закатываю рукава и сажусь на корточки перед своим пленником.
— Ты посмел прикоснуться к моей женщине. Знаешь ли ты, какую цену тебе придется за это заплатить?
У этого человека хватает наглости улыбаться мне. У него такая уродливая улыбка. У него нет как минимум двух зубов, а рот окровавлен.
— Прошу прощения, Алексей. Я не знал, что эта сучка твоя.
— Сучка? Ты просишь, чтобы тебя убили?
— Мы оба знаем, что живым я отсюда не выйду, — усмехается он. — Сделай это и покончи с этим.
Я хмыкаю. Столько наглости для человека, который скоро умрет.
— Поверь мне, ты не выйдешь отсюда живым. Но насколько мучительной и медленной будет твоя смерть, зависит от того, насколько полезной окажется информация, которую ты мне предоставишь.
Он сплевывает мне под ноги. Его глаза безумны от ярости.
— Иди в жопу, Вадимов. Ты ничего от меня не добьешься.
— Похоже, ты решил остаться верным псом. — Я улыбаюсь, медленно разматывая бинт с его раны. Доктор Петров зашил его довольно хорошо, жаль, что мне придется наводить беспорядок.
Он вздрагивает.
— Что, черт возьми, ты делаешь?
Я погружаю два пальца в его пулевую рану. Я наслаждаюсь его криком, но мне противно от крови и плоти, прилипших к моим ногтям.
— Поверь, мне не составит труда мучить тебя следующие несколько дней, а то и недель. Я буду хорошо кормить тебя и держать в сознании, чтобы ты чувствовал всю боль, которую я причиню тебе.
— Пошел ты! — Прокричал он сквозь стиснутые зубы. — Ты ничего от меня не получишь.
Я выкручиваю пальцы достаточно сильно, чтобы почувствовать его кость. Он кричит еще громче, в его голосе нет ничего, кроме чистой агонии. Я придумываю сотню способов помучить его. Я хочу, чтобы он почувствовал страх и боль, которые испытывала Ирина, когда он тащил ее по полу.
Я встаю на ноги и хватаю его за волосы, затем протягиваю руку за ножом.
— Вот что ты с ней сделал. Ты мучил ее, причинял ей боль. И все это с ухмылкой на лице.
Дмитрий передает мне нож. Я вонзаю его в лопатку этого засранца. Зубы впиваются ему в нижнюю губу. Его попытки сгладить крик бесполезны. Он только причиняет себе еще больше страданий. Я жду, пока он почти успокоится, и откидываю его волосы назад. Его крик звучит для меня как музыка.
— Теперь ты можешь сказать мне то, что я хочу знать. — Я берусь за рукоятку ножа и кручу ее, пока она все еще в нем. — Или я могу пытать тебя другими изобретательными способами. Я могу начать с вырывания зуба каждые два часа, или ты можешь лишиться пальцев на руках и ногах, одного за другим. Я заставлю тебя выбирать.