Невеста герцога

Куин Джулия

В глазах Грейс мелькнуло веселье. Элизабет слегка позеленела.

— Но это будет выглядеть, как будто меня это волнует, — заметил он.

— А разве нет? — поинтересовалась Грейс.

Томас задумался. Конечно, его гордость задета, но в основном выходка Амелии его позабавила.

— Не слишком, — ответил он и, поскольку Элизабет была ее сестрой, добавил: — Прошу прощения.

Та слабо кивнула.

— С другой стороны, — продолжил он, — я могу просто остаться здесь, отказавшись устраивать сцену.

— Вообще-то

сцена уже имела место, — возразила Грейс не без иронии.

Томас снисходительно улыбнулся.

— Вам повезло, что вы единственное существо, которое делает мою бабушку выносимой для окружающих.

Грейс повернулась к Элизабет:

— Меня определенно не уволишь.

— Как бы меня к этому ни искушали, — добавил Томас.

Это было неправдой, они оба знали. Если бы понадобилось, Томас упал бы перед ней на колени, чтобы упросить ее остаться на службе у его бабки. К счастью для него, Грейс не выказывала никакого желания уволиться.

Тем не менее он упал бы на колени, утроив при этом ее жалованье. Каждая минута, которую Грейс проводила в обществе его бабушки, избавляла его от этой утомительной обязанности, что было поистине бесценно.

Впрочем, в данный момент это не являлось его насущной заботой. Его бабушка благополучно пребывала в соседней комнате в компании своих закадычных приятельниц, и он рассчитывал, что ему удастся побывать на вечере и удалиться, не обменявшись с ней ни единым словом.

Другое дело его невеста.

— Пожалуй, мне следует дать ей несколько минут, чтобы насладиться своим торжеством, — сказал Томас, приняв решение. Он чувствовал необходимость продемонстрировать свою власть — какие ту! могут быть вопросы? — и не испытывал восторга от идеи, что публика вообразит, будто он очарован своей невестой.

Он не из тех, кто склонен очаровываться.

— Очень великодушно с вашей стороны, — отозвалась Грейс с улыбкой, которая не вызвала у него ничего, кроме досады.

Но он ограничился тем, что пожал плечами.

— Я вообще великодушный человек.

Глаза Элизабет расширились, но она ничего не сказала.

Чтобы женщина молчала? Редкое качество. Возможно, ему следовало жениться на этой сестре.

— Значит, вы намерены уйти? — спросила Грейс.

— Пытаетесь избавиться от меня?

— Вовсе нет. Вы знаете, что я всегда в восторге от вашего присутствия.

Прежде чем он успел ответить на ее саркастическую реплику, он заметил голову, выглянувшую из-за портьеры, отделявшей зал от бокового коридора.

Леди Амелия. Не так уж далеко она ушла.

— Я приехал, чтобы танцевать, — заявил он.

— Вы терпеть не можете танцы, — возразила Грейс.

— Ничего подобного. Я терпеть не могу, когда меня заставляют танцевать. Это совсем другое дело.

— Я могу найти свою сестру, — поспешно предложила Элизабет.

Не

говорите глупости. Она явно тоже не выносит, когда ее заставляют танцевать. Г рейс составит мне компанию.

— Я? — удивилась Грейс.

Томас сделал знак музыкантам; сидевшим в передней части зала. Они мигом подняли свои инструменты.

— Вы, — ответил он. — Вы же не думаете, что я стал бы танцевать с кем-нибудь другим здесь?

— Вы могли бы пригласить Элизабет, — предложила она, следуя за ним в центр зала.

— Вы, наверное, шутите, — промолвил он. Судя по цвету ее лица, на которое так и не вернулись краски, леди Элизабет Уиллоуби еще не пришла в себя после того, как ее сестра повернулась и вышла из зала, и, вероятно, упала бы в обморок от усилий, связанных с танцами.

К тому же Элизабет не могла служить его целям.

Он бросил взгляд на Амелию. К его удивлению, она не спряталась тут же за шторой.

Он слегка улыбнулся.

И тут — что было весьма приятно видеть — она ахнула, после чего нырнула за портьеру. Но он знал, что добился своего: она будет наблюдать за танцем, за каждой его фигурой.

Глава 2

Амелия понимала, что он пытается сделать. Ей было ясно, что ею манипулируют, и тем не менее черт бы побрал этого типа, вот она здесь, прячется за шторой, глядя, как он танцует с Грейс.

Он был отличным танцором. Амелия знала это не понаслышке. За два ее лондонских сезона они много раз танцевали — кадриль, сельский танец, вальс, — хотя и по обязанности.

Впрочем, иногда — изредка — это доставляло удовольствие. Амелия не была безразлична к мнению окружающих. Как приятно было положить руку на локоть самого завидного холостяка, особенно когда у тебя есть брачный контракт, свидетельствующий, что этот холостяк твой и только твой.

Все в нем было как-то значительнее и лучше, чем в других мужчинах. Он был богат, имел титул. Одного его появления было достаточно, чтобы привести юных светских глупышек в полуобморочное состояние.

И более солидных дам, кстати, тоже.

Амелия не сомневалась, что Томас Кавендиш стал бы самой выгодной партией десятилетия, даже если бы он родился горбатым или с двумя носами. Неженатые герцоги не валялись на дороге, и было известно, что Уиндемы владеют колоссальным состоянием и могут соперничать с большинством европейских княжеств.

Но спина его светлости была прямой, а нос, к счастью, один, имел прекрасную форму и отлично гармонировал с остальными чертами лица. У него были темные густые волосы, интригующие ярко-голубые глаза и, насколько она могла судить, полный рот зубов. Честно говоря, было невозможно назвать его внешность иначе, как красивой.