Невеста из империи Зла
Шрифт:
Но, так или иначе, соседкины слова зародила в душе Светы определенные сомнения. Она начала выспрашивать сестру о подробностях, и Марика, никогда не отличавшаяся умением врать, тут же запуталась в объяснениях. «Друга» звали то Саша, то Вася; поначалу он числился Марикиным ухажером, а потом вдруг переквалифицировался в «просто знакомого»…
— Не нравится мне этот твой приятель, — в конце концов заявила Света. — Ты что-то не договариваешь — значит, это какой-то аферист.
— Так ты не дашь мне денег? — упавшим голосом
— Конечно нет! Я не ввязываюсь в сомнительные аферы.
Алекс нашел Марику около буфета.
— У меня к тебе дело. Мы можем поговорить?
Она подозрительно покосилась на него:
— Что тебе надо?
— Не мне, а тебе. Я так понял, ты еще не раздобыла нужную тебе сумму.
— Нет, но…
— Тогда возьми. — И с этими словами Алекс протянул ей здоровый пакет с надписью «Березка».
— Что это?
— Зимние сапоги. Жека сказал, что импортную обувь можно продать за довольно крупную сумму.
Марика подняла на него глаза.
— А ты как же? У тебя ведь тоже большие проблемы с финансами…
— Мне дали в долг. Конечно же, его надо отдавать, но я что-нибудь придумаю. Ну все, пока. Мне нужно на лекцию.
Марика долго не могла прийти в себя от изумления. У нее не было слов. Сначала Алекс подставляет ее, потом разыгрывает, потом спасает…
Найдя не занятый никем подоконник, она вытащила коробку из пакета и заглянула внутрь.
Боже, у нее никогда не было таких красивых сапожек! Черненькие, изящные, с наимоднейшей бахромой на голенище.
Марика завороженно гладила блестящую кожу, а потом, словно спохватившись, торопливо примерила подарок.
«Не буду я их никому продавать! — твердо решила она. — Мои сапоги! Мои!»
Сама мысль о том, что эту прелесть может носить какая-нибудь другая девица, вызывала в Марике бурю возмущения.
Но если не продавать, то где же раздобыть деньги для Лены?
Следующую лекцию Марика прогуляла и все отведенное на учебу время провела перед аудиторией, где у американцев шел урок русского языка. Ей срочно нужно было поговорить с Алексом.
— Я знаю, как ты можешь заработать деньги и вернуть свой долг! — торопливо проговорила она, поймав его после лекции. И тут же выложила ему план насчет Выборга. — Если ты дашь мне сейчас двести рублей и деньги на первоначальные расходы, то я верну тебе все через четыре дня.
Алекс иронично посмотрел на Марикину обувку:
— А продать сапоги ты не хочешь?
— Не хочу! — заносчиво отозвалась она. — Мне они самой нужны!
— Зачем тебе двести рублей?
— Надо!
Марике казалось, что в глубине души Алекс вовсю потешается над ней, и это ее разозлило.
— Какое тебе дело, зачем мне нужны деньги? Я же не спрашиваю тебя, на что ты тратишь свои финансы!
— Кто едет с тобой в Выборг?
— Никто.
— Ты там
— Нет, но…
— В таком случае мы едем вместе.
Марика в удивлении посмотрела на него:
— Но тебе же запрещено покидать пределы Москвы!
— Одну я тебя в любом случае не отпущу.
— Что, не доверяешь?! Думаешь, я улизну с твоими деньгами?
Алекс едва сумел подавить в себе скорбный вздох:
— Нет. Просто вдвоем у нас будет гораздо больше шансов на успех.
— А если кто-нибудь из преподавателей узнает, что ты уехал из Москвы?
— Это мои проблемы. Ну что, согласна?
Марика опасливо пожала протянутую ей руку.
— Да...
— Значит, договорились. Расскажи мне поподробнее насчет цен, билетов и прочих тонкостей.
Лена чувствовала себя самым несчастным человеком на планете. Мимо проносилась жизнь: кто-то ходил на вечеринки в посольства, шил новые платья, кокетничал с иностранцами… А Лену впереди уже ничего не ждало. Будущее представлялось ей черной дырой, куда она медленно, но неотвратимо проваливалась.
Когда-то ее немного задевало, что Миша не очень чуткий человек: если ему не написать все метровыми буквами и не подсунуть под нос, так он ничего и не заметит. Но оказалось, что это не проклятие, а благословение божье.
— У тебя все хорошо? — спрашивал Миша.
— Все нормально.
И подобного заявления ему было вполне достаточно.
Лена разглядывала себя в зеркало: видно уже животик или не видно? О, господи! Почему она раньше не могла сообразить, что забеременела?! Тогда бы можно было тихонечко сделать аборт и никому ни в чем не признаваться. А теперь что?
«Если Степанов узнает…» — дальше на эту тему Лена думать не могла. Миша был для нее всем, и при мысли, что она может его потерять, Лена валилась на кровать и тихонечко плакала, проклиная Ибрагима и его отпрыска.
«Ненавижу тебя! Ненавижу! — тыкала она себя пальцем в живот. — Ты мне не нужен!»
А этот ребенок ворочался где-то там, в глубине, и горя себе не знал.
Лене как-то приснилось, что она разговаривает с ним. Он ей улыбнулся и сказал: «Мамочка, не убивай меня, пожалуйста! Я буду хорошим, вот увидишь!»
«Замолчи! Замолчи! — орала на него Лена. — Я хочу ребенка от Миши, а не черт знает от кого!»
А тут еще папа нашел где-то статью о вреде абортов и деликатно оставил на дочкином столе. Лена сначала до истерики испугалась: неужели родители обо всем догадались?! Но на этот раз вроде бы все обошлось. Просто папа решил на всякий случай просветить ее на столь деликатную тему.
«Аборт — это убийство не только одного человеческого существа, но и миллионов его потомков, — значилось в статье. — Задумывается ли женщина, идя на аборт, что она предпринимает шаг, сравнимый по жестокости с действиями палачей Освенцима?»