Невеста из империи Зла
Шрифт:
— Если ты не хочешь, то я не буду расспрашивать тебя, — сказал Алекс тихо.
«Бережет меня!» — внезапно догадалась Марика, и это открытие заставило ее смутиться и покраснеть до корней волос.
— Спасибо, — еще тише отозвалась она.
До поезда оставалось еще уйма времени, и они отправились гулять по Выборгу.
В этом городе все было перемешано. Он многократно переходил от одних завоевателей к другим, и в результате на его улицах встречались как старинные европейские домики, так и серые
Солнце не по-осеннему припекало. Мимо неторопливо катили автобусы, голуби клевали брошенную кем-то булку…
Какой-то старичок прошел между Марикой и Алексом.
— Привет на сто лет! — протянула она ему ладонь.
— Что?
Марика рассмеялась:
— Говори «привет»! Есть такое поверье, что если между друзьями кто-нибудь пройдет, то им надо произнести эти «волшебные слова» и пожать друг другу руки. Иначе они скоро поссорятся.
— А ты больше не хочешь?
— Не знаю… На самом деле я просто не понимаю, что ты думаешь обо мне, о Советском Союзе, вообще о русских…
Алекс пожал плечами:
— Я не могу судить всю нацию в целом. Люди очень разные…
— Но хоть какое-то общее мнение у тебя есть? Кто мы для тебя?
— Мне странно, что вы считаете себя вершиной цивилизации, — задумчиво произнес Алекс.
— Тогда как всем известно, что вершина цивилизации — это вы?
— Ну, что-то вроде того.
— А что еще?
— Странно, что вы полагаете, что знаете правду о США, никогда там не бывав. Странно, насколько общественное для вас важнее личного…
— Что же тут странного? — удивилась Марика. — Мы действительно способны пожертвовать всем ради наших великих целей.
— Да, но у вас человек существует ради великих целей, а не великие цели ради человека. Если главная задача — сделать свой народ счастливым, то разве можно каждый день лишать его счастья? Заставлять его делать то, что не хочется, запрещать ему говорить то, о чем он думает?
— Меня бесит, когда на нас смотрят так, как ты!
— Как «так»?
— Свысока!
— Но вы ведь поступаете точно так же! Считаете всех американцев злыми, глупыми, беспринципными… Кроме того, общаясь между собой, вы говорите о СССР то же самое, что и мы. Но упаси господь кого-нибудь из иностранцев с вами согласиться! Вы тут же встанете плечом к плечу и начнете дружно защищать свою страну.
— Но это наша страна! Мы имеем право ее критиковать, а вы — нет!
— Но вы же критикуете США!
— Мы это делаем в нужное время и в нужном месте. А вы… А ты — в школе, посреди бела дня! Ты нас с Леной так подвел!
— Я не хотел! Мне и в голову не могло прийти, что Капустин так истолкует мои слова.
В это время между ними вновь прошел какой-то прохожий. Алекс протянул Марике руку:
— Привет на сто лет!
Она взглянула на него исподлобья. Она опять рассердилась и разгорячилась, и ей было трудно вот так, без церемоний, пойти на мировую.
— Привет, — все же буркнула она.
Алекс
«Я вообще не знаю, как мне оценивать его! — беспомощно подумала Марика. — Как это может быть, чтобы человек был одновременно и чужим и до странности родным?»
— Знаешь, — тихо произнесла она, — когда я была маленькой, я ужасно боялась слушать новости. Там постоянно твердили о том, что между нашими странами существуют неразрешимые противоречия и потому вы собираетесь сбросить на нас атомную бомбу. Мне даже страшно было ложиться спать! Казалось, сейчас треснет потолок, все посыплется... А ты никогда не боялся, что Америка и СССР начнут воевать?
— Не беспокойся, никакой войны не будет, — отозвался Алекс.
— Разве? Разве Вторая мировая была последней большой войной на земле? Ведь если даже мы с тобой не можем договориться друг с другом, то чего требовать от политиков?!
— Мы можем договориться! — возразил Алекс. — Только для этого надо перестать спорить о вкусах: кому-то хорошо жить в СССР, кому-то — в США, кому-то — в Зимбабве. Мы же с тобой не будем драться только потому, что ты любишь гречневую кашу, а я — нет. Ведь это не главное.
— А что главное?
— Главное — стремиться к одному и тому же и одинаково видеть свое будущее. Если нам нужен мир, то давай просто не будем воевать. Если мы хотим общаться, то давай общаться.
В ответ Марика только вздохнула:
— Иногда я думаю, что ненавижу тебя, а иногда...
Алекс не заметил, как сжал ее пальцы.
— Что «иногда»?
— Неважно. Просто ты веришь в других богов. А моя вера тебе глубоко чужда.
— Зато я хороший человек! — рассмеялся Алекс.
— Только это тебя и оправдывает.
Они шли по городу Выборгу и через каждые десять шагов останавливались, чтобы поцеловаться. Прямо на улице. Посреди бела дня.
Марика была пьяна от своей влюбленности, богатства и счастья.
Пусть Алекс — американец, пусть у него в голове гнездятся совершенно дикие мысли, но зато у него потрясающие губы, золотистая щетинка на щеках и широкая грудь. И этого было вполне достаточно.
«А что, если мы с ним будем того? Ведь надо как-то предохраняться!» — внезапно подумала Марика. Она, конечно, потеряла голову от всего случившегося, но не настолько, чтобы повторять Ленины ошибки.
Ею тут же овладело беспокойство. Купить презервативы Марика не могла: ведь нельзя же порядочной девушке пойти в аптеку и сказать, что ей нужна эта гадость!
А если попросить Алекса? Ох, нет! Это вообще было бы верхом бесстыдства.
«Придется идти», — обреченно подумала Марика, завидев на своем пути вывеску с чашей и змеей.
— Ой, витаминок хочу! — произнесла она как можно более беспечно.
— А зачем они тебе? — удивился Алекс.
— Ну как же! Конфет в магазинах днем с огнем не сыщешь, а сладенького хочется!