Невеста из империи Зла

Барякина Эльвира Валерьевна

— Растяпа ты, а не мужчина! Кто кошелек в метро проворонил, а?

— Это была случайность.

— Ну как знаешь. В крайнем случае я тебя предупреждала.

По дороге на вокзал Алекс с Марикой поссорились.

Все произошло из-за одного пассажира в автобусе, который сначала долго изучал передовицу «Правды», а потом принялся громко и с выражением ругать США: мол, из-за них, проклятых, все беды, в магазинах ничего нет, да и вообще все прогнило.

— Боже, какой идиот! — сказал Алекс на ухо Марике.

Ей

было неприятно, что он слышал этот монолог (и мужичонка-то был какой-то противный, и аргументы у него были из разряда пьяной ругани), тем не менее она тут же вступилась за своего:

— Можно подумать, что США — это невинные овечки, которые вовсе не собираются нас уничтожить!

— А зачем?

— Потому что СССР — единственный конкурент Америки.

Алекс иронично оглядел переполненный автобус:

— Ну, допустим… Только уничтожать-то вас зачем?

Спорить на такие темы в общественном транспорте было глупо и опасно, однако Марика просто не могла сдержать себя.

— Вы развязали гонку вооружений, вы хотите разрушить наши города и поработить наше население, — косясь по сторонам, прошептала она.

Алекс наклонился еще ниже к ее уху:

— Ты путаешь американцев с монголо-татарами. Разрушение городов — это довольно дорогое удовольствие. Ради чего мы должны тратить на вас свои деньги?

— Потому что у нас есть несметные природные богатства!

— Ага! Которые находятся либо глубоко в Сибири, либо вообще за полярным кругом. Если уж на то пошло, то я бы предпочел ограбить Саудовскую Аравию или Венесуэлу. Там добыча в несколько раз дешевле, чем в России. Да и климат явно получше.

Заявление насчет климата окончательно вывело Марику из себя.

— То есть ты хочешь сказать, что американцы не желают нам зла, что все на самом деле нас любят и уважают, а мы, дураки, сидим тут и врагов себе изобретаем?! Вы же ненавидите коммунистов!

— Коммунистов, но не Россию. Они хотят, чтобы во всем мире победил ваш социализм, а я хочу, чтобы у меня был свой дом, свой легальный бизнес и приличный счет в банке.

— Вот! У вас все вокруг денег вертится!

— А у вас нет? Кто позавчера выпрашивал у меня двести рублей?

Они вышли из автобуса, окончательно разругавшись. Подсознательно Марика понимала, что в чем-то Алекс прав, но она ни за что не призналась бы в этом.

Да, он помогал ей, да, он в некоторой степени ухаживал за ней, но у всего этого был такой привкус, словно Алекс выдавал Марике гуманитарную помощь.

А ей самой хотелось разговаривать свысока! Ну или хотя бы на равных…

Всю жизнь она ощущала себя частью великого народа, который первым в мире постиг истинность марксизма-ленинизма, который победил всех врагов, разгромил фашизм, первым полетел в космос. А Алекс имел наглость не ценить и не уважать эти величайшие достижения.

«Ну я тебе еще покажу кузькину мать, — угрюмо думала Марика, шагая по залитому лужами перрону. — Климат ему наш не нравится! А мне, может,

твой нос не нравится! И лохмы твои распущенные! Тоже мне викинг недобитый! Ты бы еще бороду до пояса отпустил, а потом указывал нам, как жить!»

Дополнительный поезд, провонявший сортир, опухший проводник в майке...

Марика сидела у окна и изо всех сил старалась не смеяться над Алексом. Ее преисполняло чувство превосходства туриста-походника над туристом-курортником: она знала, куда складывать багаж, где можно раздобыть кипятку и о чем разговаривать с попутчиками. Алекс же ощущал себя в плацкартном вагоне как жираф в тундре. Для него все было открытием: и торчащие с верхних полок сизые пятки, и влажное постельное белье, и густой запах домашней снеди, растекшийся по проходам.

Но больше всего его поразили попутчики-стройбатовцы — грязные, заросшие парни, одетые в телогрейки и некое подобие военной формы.

У них не было ни денег, ни продуктов, и Марика щедро делилась с ними своими припасами.

— Вы не стесняйтесь! Хотите вареную картошку? А курицу?

— Спасибо! — благодарил за всех невысокий паренек с черной щетиной на щеках.

Еда исчезла со стола с поразительной быстротой. Попутчики ожили, развеселились и, стараясь не материться при даме, принялись рассказывать о том, как они в каком-то лесу строили дом для «бати».

— Трудно было? — посочувствовала им Марика.

— А то! Десять дней на сухом пайке сидели.

— Кто эти люди? — спросил Алекс, когда странные попутчики вышли покурить.

— Это внуки партизан, — благоговейным шепотом отозвалась Марика.

— Что? — не понял тот.

— Понимаешь, во время Великой Отечественной многие партизаны забирались так глубоко в леса, что и не знали об окончании войны. Продолжали жить в лесах, девушек из деревень таскали, женились... Видишь, они как бы в военное одеты…

— Но такие грязные! — изумился Алекс.

— А ты поживи-ка с их в лесу! У нас до сих пор время от времени в газетах пишут: отыскалось очередное партизанское семейство. Старики уж все умерли, а их внуки-правнуки живы.

— Но почему они здесь, в поезде? — изумленно спросил Алекс.

— А их в Москву на комиссию возили. Опросили, документы выдали. Теперь учиться пошлют.

— Oh, man!

— Ты по-английски-то не говори! — толкнула его в бок Марика. — Им что английский, что немецкий — все едино. А на немцев у них рефлекс. Вообще лучше молчи!

Когда парни вернулись, Алекс смотрел на них уже совсем другими глазами.

Чтобы хоть чуть-чуть просмеяться, Марика схватила пакет с мусором и побежала в тамбур. Алекс вылетел за ней следом.

— Ты что, с ума сошла — одна ходить по такому вагону?!

И тут Марику прорвало — она расхохоталась так, что едва устояла на ногах.

— Что смешного?! — нахмурился Алекс.

— Да ничего. Я тебя просто пугать не хотела. Это не внуки партизан…

— А кто?

— Это… это амнистия!