Невеста из ниоткуда
Шрифт:
– Еще даже сходни не спустили… – Велесий осторожно выглянул из камышей. – Рано мы…
– Нет, – тихо промолвила Женька. – Вовсе не рано…
Беглянка оделась в путь довольно легко – в удобный варяжский сарафан с широкими лямками поверх полупрозрачного, с короткими рукавами платья. Сарафан так быстро снимался… достаточно было расстегнуть фибулы… или просто спустить лямки с плеч.
Что девчонка и сделала, обнимая своего провожатого.
– Ах, Велесий, Вел… милый…
Упал в траву сарафан, и юноша сглотнул слюну, чувствуя под тонкой тканью платья зовущее тепло тела.
– Любимая
Не говоря больше ни слова, княжна властно притянула парня к себе, впилась долгим поцелуем в губы, с нарастающим довольствием ощущая, как нежные, но крепкие руки любимого проворно задирают подол, гладят по бедрам, по пояснице, по…
Упав в траву, Женька ловко стянула с Велесия рубаху… Юноша застонал, закусил губу… И вот уже застонала сама княжна, выгнулась, подалась лоном навстречу… ахнула, закатывая глаза…
Жарко целуя нагую красавицу деву, юноша жадно гладил ладонями ее тонкий стан, ласкал грудь, а вот, отпрянув, провел языком по сосочкам… накрыл поочередно губами…
– А трава-то здесь не очень-то мягкая, – чуть отдохнув, тихо засмеялась Женька. – И мокрая…
Поднявшись в туманном мареве, девушка подошла к раките, наклонилась, схватившись руками за ствол… обернулась лукаво:
– Кажется, у меня лист к спине прилип. Глянь-ка!
– Лист?
Велесий проворно подскочил сзади, провел рукой по голой Женькиной спинке – по ямочкам позвоночника, по плечам, по…
– На шее посмотри… ага… или ниже…
Юноша тяжело задышал и уже не искал больше мифический листик, гладил, ласкал гибкое тело любимой – вот снова пробежался пальцами по позвоночнику, от самой шеи – и вниз, легонько помассировал плечики, погладил ладонями спинку…
Девушка изогнулась, оглядываясь:
– Нашел? Кажется, он к груди прилип… Ой!
Велесия не надо было упрашивать что-то там искать. Обняв девушку, он прижался к ней всем своим жарким телом, услыхав лишь слабый стон…
А затем влюбленные унеслись мыслями к небесам – нежно и томно, так, что жар их юных сердец растопил, разогнал утренний холодный туман. Назло ханжам и завистникам, назло старой княгине, назло всем!
– Не провожай меня.
Прощаясь, Женька поцеловала парня в губы и поспешно отвернулась, дабы не было видно слез.
Велесий без слов взял ее за руку…
– Ты… ты…
– Хватит! – резко оборвала княжна. – Пора. Прощай, Велесий. Удачи тебе и счастья.
– Мне не нужно ни удачи, ни счастья – без тебя…
– Прощай… Ну, не иди же за мной – просила ж! Да храни тебя Перун!
– И Сварог… и роженицы-девы… пусть будут с тобой всегда!
Женька пошла к ладье, не оглядываясь, – как раз уже спустили сходни и стоявший у борта Лютиков помахал опаздывающей пассажирке рукой. Княжна все же обернулась… на Велесия. Увы, не увидела, хотя где-то в глубине души и надеялась… Что же он, и в самом деле ушел?
Опираясь на руку молодого купца, девушка ловко поднялась на борт. Корабельщики поспешно втащили сходни. Плеснула под мощными взмахами весел вода, хлопнул на ветру парус. Женька стояла на корме, смотрела… Позади нее уже сверкал над дальним лесом золотистый
Глава 8. Лето 964 г. Киев – Поднепровье. Чужая
Склонившаяся над Малиндой-Женькой, Криневера-ведьма шептала погребальную песнь!
Нагая княжна лежала на ложе недвижной, с кожей бледною и бледным лицом. Глаза девушки были закрыты, сама она казалась бы мертвой, если бы иногда не вздрагивали пушистые опущенные ресницы да не пробегало б на пухленьких губках слабое подобие улыбки.
– Улыбайся, дева, радуйся! – время от времени опрыскивая княжну почерпнутым из кипящего котелка зельем, шептала колдунья. – Перун-боже примет тебя с радостию, не во сыру землю ты ляжешь, но вознесешься огнем…
– Нет! – сурово перебил скромно приткнувшийся в уголке жрец Миронег. – Никакого огня!
– Так ведь – Перун! – обернувшись, Криневера озадаченно сдвинула брови. – Ты ж сам предложил, чтоб ее – Перуну великому, а уж он силу ее – нам.
– Тако, так, – поднявшись на ноги, пригладил седую бороду волхв. – Однако же сама подумай – нужно ли нам, чтоб княжну сгинувшую – иль кто она там – долго и всерьез искали? А ну как проведают что? А искать будут, Ольга не отступится… А вот ежели княгиню молодшую мертвой найдут, опознают…
– Тогда отомстить захотят!
– Верно! Только мстить-то будут не нам – печенегам.
– Печенегам? – Ведьма удивленно моргнула и тут же хмыкнула. – Понимаю тебя, Миронеже-брате. Нынче рыскает их по Дикому полю немало. На них и свалим?
– На них. Или на хазар. Посмотрим.
– А Перун? Как с ним-то… – снова засомневалась волхвица. – Ежели без огня? Огненная-то жертва куда б как лучше была бы.
– Так она и будет огненной! – Склонившись над спящей девой, жрец зябко потер руки. – Мы сердце ее заберем, вырежем печень, достанем мозг – все это сожжем в ковечжце – Перуну!
– Сердце, печень? – Криневера вздрогнула. – Но… сердце нужно брать у живой!
– У живой и возьмем, – хищно прищурился волхв. – Иль тебе ее жалко?
Жарко горела лучина. Билось в очаге красноватое пламя, скалились развешанные по углам черепа. Невдалеке, за оврагом, громко каркали вороны, с черного ночного неба холодно мерцали звезды, дрожа, отражалась в речной воде полная луна, словно окрашенная кровавым светом. На дворе уныло завыли псы. Колдунья вышла утихомирить – прикрикнула. Когда вернулась, жрец Миронег гладил княжну по животу… впрочем, без особой похоти.