Невеста из ниоткуда
Шрифт:
– Спокойной будь, сказываю, – холодно улыбнулась тетка. – От того и тебе, и нам добро.
– Почем я знаю, что от вашего добра мне не зло? – Женька язвительно хмыкнула и сплюнула в воду, чем вызвала в глазах гребцов самый искренний испуг и негодование.
Тетка тут же хлестнула ее ладонью по губам:
– В воду-то не плюй, тля!
Женька ответила тут же: ударила в скулу… жаль вот только удар вышел вялый, а то бы… Но и того, что было, – хватило вполне. Эффект оказался поразительным!
Все кругом – молодые парни – ахнули, округлив глаза с таким видом, будто пленница
Впрочем, надо отдать старушке должное – с собой она справилась быстро, лишь махнула рукой да бросила-приказала:
– Свяжите ей руки!
Что парни мигом и сделали – особенно старался тот самый, знакомец, как его… блин… Еще, гад, связывая, ухитрился и грудь пощупать… да все они…
Связав, Женьку усадили на корму.
– Ладно, – присев рядом, неожиданно ухмыльнулась женщина. – Что сейчас было – забудь, одначе в воду больше не плюй – Водяника гнев навлечешь живо! Знай – мы тебе не друзья…
Женька хмыкнула:
– Да я уже догадалась как-то.
– …но и не враги, – продолжила тетка.
– Разбойники с большой дороги! – Пленница – а кто же еще-то? – невесело скривилась. – На купцов напали?
– Напали, – со вздохом призналась тетка. – Но кровушку не лили – купцы откупились: товарами да тобой.
– Что-то я ничего такого не помню.
– И не должна – тебя сон-травою поили… и поят. Коли слово дашь спокойно себя вести – перестанем.
Тяка окрысилась:
– А с чего мне слово вам давать? Вы меня в плену держите, бьете… связали вот… Выкуп хотите?
– Хотим, – женщина довольно кивнула. – И получим. Не скажу, от кого… Но – скоро.
– Интере-есно…
Обдумывая услышанное, Женька надолго замолкла – да никто ее больше ни о чем и не спрашивал, лишь двое парняг, примостившись поодаль, пристально ели глазами – присматривали, видать, по поручению тетки. Ну, блин, разбойница долбаная! А Ждан-то, Ждан-то каков! Ну, купчина! Предал, сукин кот. Впрочем, а кто она, Женька, молодому ладожскому гостю-купцу? Напросившаяся в дальний путь спутница, не родственница ни с какого боку, чужая… Да она всем тут чужая!
Как беглая княжна ни думала, как ни гадала, а все ж не могла и в мыслях представить – кому ее хотели продать? Великой княгине? Тогда и обращались бы соответственно, как и положено обращаться с высокородной особой, супругой самого князя – шутка ли! Да и вообще, побоялись бы такое стремное дело провернуть, вон, чубатый-то из Перунова капища – Женька про то вспомнила. Как сидели, бражку трескали… как его звали-то… как-то смешно…
– Роксане! Твоя очередь грести!
Точно!!! Роксан! Ишь ты, собака, не признается… но глазками поедает, глазки-то бегают, да.
Не-ет, не княгине ее повезут… другим. Кому? Да мало ли охотников до молодых дев? Ромеям, хазарам, кривичам, да и своим, полянам – да всем! Девка здесь – не человек, а маленькая разменная монетка, мерило богатства хозяина и станок для ежегодного рожания детей. Вот только так, и никак иначе! Если ты не княгиня – ты никто, такие уж на дворе времена, и ничего с этим не сделать.
Кто бы ни были будущие
Чем же это они ее так напоили, что ни черта не вспомнить?! Ладью Ждана, поганца-купца, помнила хорошо, а что после… и как там, на ладье, произошло… как напали… как…
Женька покачала головой – болела голова-то! – и решила ни о чем пока не вспоминать, а думать о будущем – как половчее свалить отсюда. Во-первых, чтоб руки развязаны были – значит, нужно изображать покорность или, как сказала грудастая тетка – интересно, кто она такая? – спокойствие. Лишних вопросов не задавать, ни на какие агрессивные действия похитителей своих не провоцировать, быть тише воды ниже травы, а самой – улучить момент! И – ноги в руки. Лучше всего в лес бежать – там поди ее сыщи… Вряд ли эта братва окрестные леса как свои пять пальцев знает. Судя по разговорам – нет!
Хотя эти парни и вообще-то не слишком охотно точили лясы да все поглядывали на свою хозяйку – да-да, судя по всему, так оно и было – хозяйка! Разбойница, бандитка, ах, чертова баба!
Она-то баба… А вот эти ребята – парни и есть. Молодые, кровь с молоком. Не раз и не два уже натыкалась пленница на похотливые взгляды… особенно часто посматривал Роксан. Улыбался даже. А вот – подмигнул.
Женька мигнула в ответ – чего уж. Может, и выйдет что?
Весь день, почитай, до самого вечера, пленница вела себя спокойно – усыпляла бдительность. По указанию предводительницы шайки ей даже развязали руки, дали какое-то питье в плетеной фляжке… Женька хлебнула – квас. Хороший, ядреный.
– Благодарствую, – отпив, едва ль не с поклоном вернула флягу подбежавшему парню.
– Вот и славно, – тряхнув ожерельем из змеиных черепов, одобрительно кивнула атаманша. – А то кочевряжилась, плевалась.
– Да это случайно я. – Девушка опустила голову. – Не сдержалась, уж извините.
– Вскорости пристанем к бережку, – усевшись рядом, промолвила тетка. – Связывать тебя не будем… на ночь только. Однако помни – ежели что, стрела достанет.
– Ой, да ладно. – Княжна отмахнулась. – Что я, дура, что ли? Да и куда мне бежать?
– Что верно, то верно – некуда. – Разбойница накрутила на палец темную, выбившуюся из-под убруса прядь. – Далеко не убежишь – поймаем. Да и есть ли в том смысл? Ты ж здесь чужая, и как с чужаками народ лесной поступает – думаю, ведаешь.
А вот тут ты права, корова чернявая, тут уж ничего не скажешь, чужаку одному – сгинуть только, пропасть. Воистину, как у Маяковского – «каждый сильный ему господин, и даже слабые, если двое».
Все так, однако Женька вовсе не собиралась надолго оставаться в этих дурацких лесах. Сбежать, спрятаться, переждать какое-то время, а потом… Что потом – об том время подумать будет после побега в достатке – проблемы следовало решать по мере их поступления, не громоздить одно на одно. Сначала – сбежать и спрятаться, затем… затем – думать.