Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
Шрифт:
Вот это было убежище так убежище! Он мог спокойно поплевывать сверху на своих преследователей. Правда, ветер свирепствовал по–прежнему, он угрожающе раскачивал дерево, оно скрипело и стонало, как живое, но Рошель надежно устроился среди толстых сучьев.
Между тем один из патрулей с зажженным фонарем приблизился к только что покинутой им поленнице и обошел ее со всех сторон. Но никому из солдат не пришло в голову, что тот, кого они безуспешно ищут, сидит над ними и даже втихомолку посмеивается над
Наконец патруль удалился, кляня беглеца на чем свет стоит.
Миновал час, другой, третий. Время шло к рассвету. Рошель понял, что если он не найдет убежища понадежней, то его непременно обнаружат и схватят, ибо нечего и думать выбраться за пределы крепостных стен.
Но где укрыться? Был только один человек, на которого он мог бы с некоторым основанием положиться, — палач Лоренцо.
Палач жил в жалкой хижине невдалеке от того места, где притаился убийца лейтенанта. И Рошель, по трезвому размышлению, решил перебраться к нему. Выждав, когда его преследователи немного угомонились, он осторожно слез с дерева, подкрался к хижине и постучал в окошко.
— Кого это несет в такую пору? — послышался изнутри пьяный окрик, и Лоренцо отворил окошко. Но увидев перед собой Рошеля, он инстинктивно подался назад.
— Приюти меня, друг, — шепотом попросил убийца. — У тебя они не станут меня искать. А потом я найду способ удрать — когда все успокоится.
— Ты что, спятил? — воскликнул палач. — Могу, конечно, но разве только для того, чтобы потом повесить тебя. Вот тебе мой совет — убирайся подобру–поздорову, не то я сейчас выйду да и сам схвачу тебя.
Делать нечего. Рошель неслышно исчез в темноте. Он снова прокрался к поленнице. Положение казалось безвыходным. На востоке уже занялась заря. Утром его непременно найдут, и тогда ему не миновать виселицы.
«Нет, я им не дамся, — подумал он. — Уж лучше самому наложить на себя руки, чем качаться на виселице. Да еще по милости мерзавца Лоренцо. Он станет ухмыляться и отпускать свои дурацкие шуточки. Для него повесить человека, даже приятеля, каким он меня считал, раз плюнуть. Веревка, которую я сплел, чтобы бежать, сослужит мне последнюю службу».
Наутро патрули снова стали обшаривать все углы и закоулки Баньо.
И вдруг один из солдат воскликнул:
— Я вижу его! Он спрятался на дереве!
Он вскинул ружье, прицелился и нажал курок. Осечка!
— Пусть он слезет. Слезай, Рошель! Все равно тебе не уцелеть! — закричал другой патрульный.
Но бывший надзиратель не отзывался. И тогда солдаты, разозлясь, выпустили в него несколько пуль.
Ломая ветви, тело убийцы рухнуло на землю.
— Э, да он повесился! — воскликнул сержант, подойдя к лежавшему. — Зря мы только палили.
— Собаке — собачья смерть, — отозвался его сосед.
XXXVI.
— Я знаю, Бертран, что вы мне преданы, — говорил виконт де Марильяк своему старому слуге. — Более того, я совершенно уверен в этом. Вы говорите, что пришли с важными вестями. Ну что ж, выкладывайте, старина. Вы хорошо делаете, что не поддаетесь обольщениям фаворитки короля. Ведь она — несчастье для страны и двора. Она думает, что все и вся ей повинуются.
Камердинер остолбенел. Он машинально оглянулся — не слышал ли кто столь кощунственные речи. Наконец он обрел дар речи и промямлил:
— Не так громко, господин виконт. Ваши вольные речи не доведут до добра. Здесь, в замке, и у стен есть уши. Неровен час, кто-нибудь услужливо донесет маркизе, и тогда мы пропали. Она, что бы вы ни говорили, все еще всесильна, и наш повелитель по–прежнему готов исполнить любое ее желание.
— Э, здесь нас никто не подслушает, — презрительно отмахнулся виконт. — Можете говорить совершенно спокойно и откровенно.
— Вы изволили выразиться, что маркиза де Помпадур, дескать, лишь воображает о своем могуществе… Нет, сударь, она и в самом деле могущественна, клянусь своими сединами. Не далее как вчера вечером, когда его величество пребывал в покоях маркизы, я своими ушами слышал, что его величество король одобрил все решения мадам.
— Это-то вы и собирались мне сообщить, Бертран?
— Нет, сударь, не только это. Но и это вам следует иметь в виду.
— Что ж еще?
— Есть кое-что посущественней. Паж Леон, любимец маркизы, выхлопотал у нее свободу для мушкетера, который угодил в Бастилию по приказу герцога Бофора.
— Вот оно что… Я помню эту историю с мушкетером. Его зовут Виктор Делаборд.
— Да, сударь, речь идет именно о нем. Граф Лимож, можно сказать, собственноручно доставил его в покои маркизы. Она изволила его принять…
— Гм, это очень странно, — заметил виконт. — Продолжайте же, Бертран. Все, что вы сообщаете, весьма любопытно.
— То, что этот мушкетер имел секретный разговор с маркизой, подтвердил также ее паж.
— О, это весьма предусмотрительный ход, — оживился виконт. — Вероятно, сам герцог принимал участие в этой интриге.
— Весьма возможно. Но продолжаю. Во время этой беседы с мушкетером присутствовал только паж Леон. Придворные дамы были отпущены.
— Меня это не удивляет, Бертран, — заметил виконт. — Ведь этого мушкетера засадил в Бастилию герцог Бофор. А он — злейший враг маркизы.
— Главное, однако, впереди. Как мне удалось узнать, разговор у маркизы с мушкетером шел о племяннике герцога — Марселе Сорбоне, сыне его родной сестры.
— Знаю, знаю, — нетерпеливо перебил виконт. — Что же дальше?